Судороги Земли

Мыши летели плотным облаком, и все стрелы, выпущенные Фархадом, нашли своих жертв. Сами взрывы проделали в стае большие бреши, после чего на землю пролился настоящий дождь из отдельных фрагментов: когти, фаланги пальцев, хвосты, жёсткие перепончатые крылья… Оставшиеся рукокрылы оказались дезорганизованы, словно в результате одного из взрывов потеряли вожака. Летучие мыши хаотично заметались из стороны в сторону, сбивая друг друга. Их совершенная эхолокация либо не помогала, либо животные, по какой-то причине, больше не могли генерировать ультразвуковые сигналы.

В результате до щита долетело всего несколько десятков мышей, да тройка ночных крыланов. Все они оказались настолько истощены недолгим перелётом, что подвергались распаду прямо в воздухе, опадая на землю грязными мыльными хлопьями.

— Все бы они так! — мечтательно изрёк Гоблин, разглядывая белёсые хлопья.

— Странный в Зоконе снег… — неожиданно сказал Агути.

Гоблин удивлённо посмотрел на него.

— Чего это тебя на лирику потянуло? — спросил он.

— Да так… — отмахнулся Агути. И почти сразу добавил: — Пошли к Фархаду.

Они нашли его копающимся в поворотном механизме.

— Вот тебе и техника! — скривился Гоблин. — Сбил трёх мышат и уже ремонтом занялся!

— Отстань… — огрызнулся Фархад и обратился к Агути: — Ну, как?

— Впечатляет! — ответил он. — Эх! Нам бы вчера твою машинку!..

— Ничего, — уверенно пообещал Фархад, — мы на ней и на «тигров» успеем поохотиться, и на «зывунов»!

— Лично я могу и без охоты обойтись, — философски изрёк Гоблин.

— Теперь это едва ли получится… — задумчиво произнёс Агути.

Все посмотрели в сторону успокоившегося Зокона. Фонтаны, истощив свои ресурсы, исчезли. Туман почти рассеялся. Последние грязные струи торопились присоединиться к обильному потоку на дне оврага.

«Холостой» Переход закончился…

* * *

— Нет, такой вариант не пойдёт! — горячился Зодчий, когда они вчетвером сели обдумывать новую модель охранного щита. — Опасность «громового» Перехода заключается в том, что ограниченное число заставников — допустим, пятнадцать — не смогут сдержать одновременно и «зывунов», и «лис», и «тигров».

— Что ты предлагаешь? — спросил Фархад, продолжая рисовать что-то на листе ватмана, лежащего перед ним.

— У заставников должна быть возможность отсидеться в укрытии, пока силы не уравняются.

— Ну, ты даешь! — воскликнул импульсивный Гоблин. — Значит, заставники храбро отсиживаются, пока «зывуны» в поселение поспешают! Так что ли?!

— Не так, — спокойно ответил Зодчий. — Какая польза в том, что лавина зверья сомнёт нас и спокойно потечёт дальше? Наша главная задача в любом случае, понимаете — в любом! — сохранить заставников. Для этого нам необходимо мобильное укрытие, способное в критическую минуту защитить всех. При этом, находясь в укрытии, мы должны иметь возможность активно атаковать.

— Кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, — сказал Фархад. — Нам нужен своеобразный «троянский конь»?

— В некотором роде… — согласился Зодчий.

— Тогда посмотри на этот рисунок.

Фархад повернул к Зодчему альбомный лист, и все принялись внимательно изучать торопливый набросок.

— Гениально! — выдохнул Гоблин.

— Есть немного… — скромно потупил взор Фархад.

— Интересное решение, — медленно произнёс Агути.

— Ничего особенного, — притворно равнодушно вздохнул Зодчий, — но… с хреном пойдёт!

Все громко расхохотались.

30

Через пять дней на заставу прибыл отряд из десяти поселенцев. Троих Зодчий знал (юнцы, которым он помог при последнем Переходе). Ещё с двумя сталкивался, когда бывал в поселении. Оставшихся пятерых видел впервые, хотя взгляд одного из них — рослого зеленоглазого юноши — показался знакомым. Зодчий покопался в памяти, но вспомнить юношу не смог, зато его имя сразу врезалось в память — Сиф.

Старшего над поселенцами звали Рабус. Словно оправдывая звучное имя, Рабус носил густые рыжие усы, скрывавшие и губы, и редкую улыбку, отчего десятник казался не в меру строгим и даже хмурым. Рабуса Зодчий знал хорошо, поэтому не волновался по поводу возможных трений, которые неизбежно могли возникнуть при постоянном проживании бок о бок столь разных социальных групп.

Весь первый день занимались бытовыми проблемами: где устроить поселенцев, как накормить, каким образом распределить дежурство и так далее. Каптенармусом пришлось выступить самому Зодчему, и он с этим нелёгким делом справился на удивление быстро.

К вечеру всё было закончено. В гостиной, спешно переоборудованной из-за многочисленности новых постояльцев, собрались все четырнадцать заставников. Зодчий предложил разделить отряд на две равные части — по семь в каждой: пять поселенцев и два выходца. Предложение понравилось всем, за исключением Сифа, требовавшего, чтобы поселенцы держались своей группой, а выходцы — своей. Он так разошёлся, что Рабусу пришлось повысить голос и поставить юношу на место. После недолгих споров бросили жребий, в результате которого в одной из групп оказались Агути, Зодчий, Сиф и ещё четверо поселенцев (из них двое юнцов), а во второй — все остальные.