Суды над колдовством. Иллюстрированная история

Регламентированная жизнь. Просто так, без разрешения ратуши, ни въехать, ни выехать.

На Пасху все обязаны исповедаться под страхом ареста. Вокруг неспокойно. Идёт война, которую после окончания назовут Тридцатилетней. Войдут ли в город шведские войска?

Если войдут, то чем это кончится?

В такой обстановке в 1628–1630 годах была развязана истеричная компания по искоренению колдовства, заглохшая только после того, как город оккупировали шведы.

Дорога на костёр в Оффенбурге не была лёгкой. Поначалу ведьм везли в ратушу. Там судебный исполнитель публично зачитывал признания. Потом повозка через город ехала к месту казни, толпа следовала за ней, ругая осуждённых последними словами. Вопли ненависти чередовались со злобными насмешками… Мудрено ли, что на следствии слабые духом выдавали «сообщниц». Им невыносима была сама мысль о том, что последний путь придётся выдержать в одиночку. В итоге на каждую казнь (а без них в разгар преследований и месяца не проходило) в телеге набиралось по четыре-пять женщин.

Особой милостью в Оффенбурге считалось, если на смерть повезут коротким путём — прямо из тюрьмы к месту казни. Такое послабление оговаривалось заранее; причём (миловать так миловать) народу в этом случае запрещали идти далее городских ворот. С другой стороны, самым отъявленным ведьмам рвали по дороге грудь раскаленными щипцами.

Ненависть и возмущение горожан особенно страшили девочек. Характерен эпизод с малолетними сестрами Видерштеттер, которые наотрез отказались умирать без Урсулы

Вейд. Подробности этой мрачной истории таковы. Вначале девочки лишились мамы. Из соседнего городка пришла бумага, будто ее видели на шабаше не менее сотни раз. Зимой 1628 года за бедную женщину взялись вплотную. Тиски для пальцев и стул с раскалённым сиденьем пусть не сразу, но сломили её; 14 января она была казнена. Едва дочери перенести утрату, как очередь дошла и до них. В допросных листах, присланных из соседнего города, оказались обвинения на сестёр Видерштеттер, а также на Урсулу Вейд.

В начале лета три юные колдуньи были арестованы. Их ждал утверждённый ратушей порядок следствия. Известно, что в Оффенбурге женщин и девушек не только жестоко пытали, но и вгоняли в краску, заголяя для поиска всяких колдовских штучек. С этих бесстыдных процедур следствие начиналось и с их повторами шло Анна-Мария. Барбара и Урсула недолго терпели пытки. Они признались в колдовстве и были осуждены. Когда настал день казни, совет сообщил сёстрам, что «Урсула сегодня не может». Девушка отреклась от своих показаний, и её казнь была приостановлена. Девчонки Видерштеттер возмутились. Умирать, так всем вместе!

— Тогда и с нами повремените, без Урсулы мы умирать не согласны.

Это заявление вызвало трехдневную заминку. Суд собрался заново и поинтересовался, желает ли Урсула пройти через допросы по новому кругу. При виде орудий пыток девушка дрогнула и смирилась со своей судьбой. Она готова была признать свою вину, лишь бы (по выражению старинного протокола) избежать «адской боли».

19 июня Барбара, Анна-Мария и Урсула были казнены. Их смерть не была мучительной. Палач обезглавил девушек; костру достались только их тела. Сестры Видерштеттер стали в своей невезучей семье третьим поколением казнённых за колдовство. Помимо сожжённой ненадолго до них матери, двадцатью годами ранее судьи обратили в пепел их бабушку (Konig, 1928 стр. 288).

Нравственные страдания осуждённых были связаны не только с ненавистью земляков.

После смертного приговора следовало свести счеты с земной жизнью. Последняя исповедь становилась для множества женщин страшным испытанием. Колдунья и духовник — это особая тема. Прежде всего, надо обрисовать главную нравственную дилемму, которую ставили ведовские процессы. Сестры Видерштеттер, откровенно тянувшие подругу на тот свет, были исключением из правил. Гораздо характерней обратное обречённые на костёр до последней возможности отрицали свою и чужую вину.

Считанные единицы прошли следственный ад, так и не уступив палачам. Остальные признавались. Но это был ещё не конец! Проходило время, и заключённая, собравшись с духом, говорила страже: «Передайте судьям, что я беру свои слова назад. Я ни в чём не виновата, и те, кого я назвала, тоже». Крут замыкался. Отлаженный механизм по переработке живых людей в пепел и золу вздрагивал, словно возмущённый сбоем, и повторял все проделанные операции заново.

Кадр из датского фильма «Ведьмы». Реж. Б.Христенсен. 1922 г.

Вдумайтесь в эту ситуацию. Если называть вещи своими именами, то суд назначал только первую пытку. Все следующие постановления были лишь формальностью. Рука судьи выводила предписание о новой пытке под диктовку самой ведьмы, которая, отлежавшись в цепях на соломе, отрекалась от невольной лжи.

Что же давало узнице силу на такой подвиг?