Суды над колдовством

16 июня 1608 года бюргер Вольф Фер обратился в магистрат Оффснбурга за разрешением отправить свою жену к зятю в Страсбург. Уже из этой просьбы мы видим, что выехать за городские ворота было тогда проблемой. Магистрат запросил мнение юристов, потому что Мария была под подозрением. Открыто её ещё не обвиняли, потому что она вела достойный образ жизни. Но ведь и Сатана может принять образ праведника. В желающую уехать надо вглядеться внимательней… Пока шло обсуждение, муж обратился с повторной просьбой. Возможно, такая настойчивость показалась подозрительной. В начале июля Марию арестовали, и вскоре она была казнена (1958 стр. 1148, 1149).

Николай Бессонов. Тревожное ожидание. Рисунок. 2001 г.

Интересный повод для размышлений даёт, кстати, судьба цыган в Западной Европе.

Казалось бы, смуглые гадалки и ворожейки так и просились на роль обвиняемых. Их странный язык, ореол тайны, окружающий жизнь табора, наводили на мысль, что здесь что-то нечисто.

Тем не менее сожжения цыганок за колдовство можно буквально пересчитать по пальцам.

Француженок, немок, итальянок жгли тысячами, а «фараоново племя» буквально ускользало сквозь пальцы. О том, почему так происходило, есть отдельная глава в моей монографии. «История цыган — новый взгляд».

Конечно же сказался целый комплекс причин.

Здесь я приведу лишь мнение исследователя ведовских процессов Мидельфорта, полагавшего, что именно кочевой образ жизни помогал цыганам спастись (Midelfort, 1972 стр. 189). У них не было земли или недвижимости, которые жалко бросать. Если бы цыганку и арестовывали как ведьму, назавтра табор был бы уже далеко от негостеприимных мест. Ну разве тут устроишь кровавый спектакль по обычному для Западной Европы сценарию — когда в одной и той же семье с интервалом в несколько месяцев забирают женщину за женщиной, а оставшиеся на свободе дожидаются неизбежного ареста, сидя дома?

Иногда покорность судьбе приобретала в Германии гротескные формы. Магдалена Холдерман из Оффенбурга была схвачена в августе 1629 года. Охота на ведьм была тогда в самом разгаре. Погибло уже семь десятков женщин. Настала и её очередь. В этот момент муж уломал городские власти, чтобы узницу выпустили под его личную ответственность. На Михайлов день, объяснил Ганс, Магдалена должна родить. После крещения ребёнка он обязуется вернуть жену на пытки и клянётся в этом всеми святыми. Как это ни удивительно, судьи согласились. У их покладистости была причина. Ганс Холдерман ручался не только всеми святыми, но также жизнью и имуществом. Алчные охотники до чужого добра уже предвкушали доход от конфискации, ведь палачи Оффенбурга славились жестокостью. Город знал, что в их руках признаются все — а тех, кто упорствует, истязают до смерти. Знала об этом и Магдалена.

Тем не менее супруги Холдерман сдержали уговор. За время домашнего ареста женщина совершила только один проступок. Несмотря на строгий запрет, она сходила в церковь помолиться. До самого января Магдалена не пыталась бежать. Даже не знаешь, что об этом думать, — то ли тут крайняя наивность, то ли высшая степень героизма. Второго января следствие возобновилось. Женщина честно терпела пытку за пыткой, надеясь доказать всем свою невиновность. Иначе зачем было ей оставаться в городе? Только «ведьмино кресло» с раскалённым сиденьем, пущенное в ход под конец, заставило Магдалену признаться (Геа, 1939 стр. 1157, 1158). Позже будет подробно рассказано, как выглядело это орудие, которое развязывало язык самым стойким.

Представьте себя на месте человека, которому приказано арестовать ведьму. Наверное, непросто решиться на такой подвиг, если с детства знаешь, каким могуществом обладает ученица дьявола. Из уст в уста передавались легенды о том, как злые чародейки сеют смерть направо и налево. От них стоит держаться подальше. Они убивают прикосновением или взглядом (1958 стр. 1342).

Кадр из фильма «Торквемада». Допрос арестованной за колдовство крестьянки и ее дочери.

Не случайно мужчина, который присутствовал на казни в Плейси, выбросил свою трость. Это была та самая описанная выше казнь 1697 года, вызванная мошенничеством шотландской девочки Кристины. Полузадушенных осуждённых, как мы помним, сняли с виселицы и бросили в костёр. У одного из зрителей позаимствовали трость и подпихнули ею тела поглубже в огонь. Суеверный человек отказался принять своё осквернённое имущество обратно.

— Я не возьму в дом трость, которая касалась ведьм! — гневно заявил он (Robbins, 1959 стр. 46, 47).