Суды над колдовством

Интересно, что в эпоху раннего Средневековья пытка была чужда европейскому правовому сознанию. Церковь тоже до поры чуралась этого средства. Только рост ересей заставил Церковь изменить свои взгляды.

Перед трибуналом инквизиции. Иллюстрация XIX в.

Позже, когда пытки внедрились в церковное и светское судопроизводство, юристы продолжали смотреть на них с опаской. Обезумев от боли, преступник может выпалить любую ложь, законники это понимали и постарались ввести ограничения.

Прежде всего, палачам отводился только час на то, чтобы развязать язык.

Человека, который вынес «мучительный допрос», обязаны были выпустить на свободу.

Далее был введён пункт, запрещающий повторять пытку, если не появятся новые улики.

Наконец, существовали целые категории лиц, которых вообще запрещалось подвергать истязаниям (дворяне, дети, дряхлые старики, беременные женщины, кормящие матери и умалишённые) (Lea, 1939 стр. 789).

Вот с какими реалиями столкнулись искоренители колдовства. Они конечно же нашли лазейки, чтобы обойти все упомянутые выше запреты. Было заявлено, что колдовство это «исключительное преступление». К нему нельзя подходить с обычными мерками. Боден писал: «Улики этого злодейства так трудно добыть, что ни одну ведьму из миллиона нельзя было бы обвинить или наказать, если бы мы пользовались обычной законной процедурой (1958 стр. 54, 55)». Тем же путём, то есть ссылками на исключительность злодеяний, судьи отвоевали право пытать детей и беременных женщин. Ни сословные, ни возрастные ограничения не играли роли в этих процессах. Страх перед ведьмами был так велик, что следствию прощали всё.

Ограничения по времени были отброшены с той же лёгкостью. Вместо законного часа палачи изощрялись в своём искусстве весь день напролёт. Аргументация была проста: ведьмы умеют с дьявольской помощью притуплять боль, поэтому, чтобы сломить их упорство, нужны чудовищные муки. Мейфарт свидетельствует, что иногда пытка длилась четыре дня и четыре ночи, и всё это время палачи не отрывались от своей работы (1958 стр. 735).

Подумать только — девяносто шесть часов подряд! Поистине судьи в Германии не желали знать предела. Сама мысль о пределе была им ненавистна. Это не полемический домысел. Существует доказательство фанатичного ослепления. Мюнхенский придворный совет вынес вердикт, чтобы одну женщину пытали «непрерывно», пока она не признается (Robbins, 1959 стр. 42).

Мне неведомо, насколько хватило терпения у жертвы мюнхенских изуверов, зато я знаю о сеансе, который продолжался более десяти суток подряд. Исходом этого пыточного марафона была смерть — иными словами, поражение суда.

Мучители всеми правдами и неправдами желали довести дело до покаяния и казни. Народ должен был убедиться в вине ведьмы. Вот почему скрепя сердце судьи останавливали допрос, когда становилось ясно, что подследственная вот-вот испустит дух. Полумёртвую женщину уносили в темницу. Согласно букве закона, с этого момента её полагалось оставить в покое. Так бы оно и было, если бы, не новая выдумка судей.

Закон запрещал повторять пытку без дополнительных улик. Гонители колдовства смогли обойти и эту препону. Потребовалась лишь небольшая игра слов. Когда женщину снова отдавали в руки палачей, вслух говорилось, что это не повторение, а продолжение пытки! Пользуясь данной подменой терминов, можно было растягивать следствие на годы. Сколько же раз узниц таскали на допросы, каждый из которых мог длиться по несколько суток? Одну девушку из Нордлингена пытали двадцать три раза, прежде чем она сделала признание (Wachter стр. 154). Насколько позволяют судить протоколы, такая удивительная стойкость не была чем-то исключительным. «Легче дрова колоть, чем вести дела об этих ужасных женщинах», — в сердцах воскликнул один баварский судья XVII века (Сперанский, 1906 стр. 19).

Кадры из американского фильма «Колодец и маятник». Реж. Р. Христиан. 1993 г.

Колдуньи терпели череду мук, опровергая любые мыслимые границы того, что может вынести живой человек. Хозяйка трактира «Корона» из Нордлингена Мария Холль могла бы называться самой выносливой женщиной всех времён и народов. Палачи её города знали толк в своем ремесле. Десятки ведьм признались, побывав в их руках. Но на Марии цепь сожжений прервалась. С момента ареста проходил месяц за месяцем, а колдунья и не думала признаваться. Её пытают десять раз, потом двадцать. В коротких промежутках между допросами она лежит в вонючем каземате.