Суета и смятение

— Он такой! — сказал Шеридан и добавил, будто по секрету: — У меня хорошая семья, мистер Фарвер, — хорошие ребятки. У меня есть дочь, можете смело приглашать ее куда угодно, и она там ВСЕХ затмит. В нашем городе культуру, утонченность и светское общество хоть лопатой греби, и она как раз сейчас начинает вращаться в высших сферах — вместе с моей невесткой. У меня воистину замечательная невестка, мистер Фарвер. До своего отъезда обязательно отужинайте у нас, сами всё увидите, и да, сэр, они обе, насколько я понимаю, в свете в грязь лицом не ударят. Нам-то самим с женой было не до этого, но ребяткам оно самое то; а мою дочку всегда в высшее общество тянуло. Вот приедете ко мне, я прочитаю вам стихотворение, которое она сама написала. Еще в школе — и получила за него первый приз. Уверяю вас, такую умницу еще поискать, мистер Фарвер. Да, сэр, с какой стороны ни глянь, славное у меня семейство, счастливое, да, сэр. У Роскоу пока ребяток нет, да и я с ним и его женой об этом покамест не говорил — дело-то деликатное — однако пришло время, когда и нам с матушкой охота поиграть с внучатами. Ух, усадил бы я с пяток кудрявых чертенят на коленки. Мальчиков, конечно, иначе как же, только это в счет. Джим ухаживает за воистину прелестной девушкой, нашей соседкой. Сами слыхали, как я его поддразнивал. Она вроде как голубых кровей и кажется воистину неплохой партией — если он ЕЕ окрутит! Ей палец в рот не клади! Красивая, спрашиваете? Да таких красавиц вы отроду не видали. Статная, здоровье хорошее, мыслит здраво. Повезет Джиму, если заполучит ее. И опять же, МЕНЯ радует одно воспоминание о том, как ловко мальчик управился с работой, там, на заводе. Четыре с половиной месяца! Да, сэр…

Он опять пустился в рассуждения, весь долгий путь не переставая развлекать гостя рассказами. Они въехали обратно в город с приходом сумерек, а расстались у дверей отеля, где остановился герр Фавре, лишь после пяти, когда мальчишки кричали об экстренном выпуске вечерней газеты.

— До свидания, мистер Фарвер, — попрощался Шеридан, высунувшись из автомобиля, чтобы пожать руку гостю. — Не забудьте, я за вами заеду, и мы… Пошел прочь, пацан!

Но газетчик втиснулся между ними, завывая:

— Сенсация! Спецвыпуск. Жуткое происШЕСТВИЕ. Спецвыпуск!

— Прочь! — Шеридан засмеялся. — Кому нужны такие новости? Пошел отсюда!

Мальчишка отнесся к этому философски и двинулся дальше.

— Сенсация! Спецвыпуск! — голосил он. — Трое погибших! Спецвыпуск! Гибель миллионера! Еще двое мертвы! Спецвыпуск! Спецвыпуск!

— Не забудьте, мистер Фарвер, — Шеридан продолжил прерванное расставание. — Я заеду за вами, и мы отправимся ко мне домой на ужин. Завтра где-то в половине шестого. Надеюсь, прогулка вам понравилась не меньше, чем мне. Доброго вам вечера… до свидания! — Он сел поудобнее и сказал шоферу: — Отвези-ка меня в Центральную парикмахерскую, паренек. Сначала побреюсь, потом домой поеду.

— Спецвыпуск! Спецвыпуск! — верещали мальчишки-газетчики, зигзагами передвигаясь сквозь толпу, будто летучие мыши сквозь тьму. — Сенсация! Всё о жутком происшествии! Спецвыпуск! — Шеридану вдруг подумалось, что газеты слишком увлекаются экстренными выпусками, печатая их по малейшим поводам, будь то незначительное правонарушение или несчастный случай. Он критически рассудил, что это всё неверно. Нельзя продать товар, постоянно крича «Волки!», так дело не сделаешь. Он был уверен, что газеты «получили бы гораздо больше в перспективе», если бы спецвыпуски рассказывали только о действительно важных событиях.

Когда Шеридан выходил из автомобиля, прямо перед его носом завопил мальчишка:

— Спецвыпуск! Жуть, всё о катастРОФЕ! Сенсация!

— Прочь! — с улыбкой пробурчал мужчина. Ему нравилось смотреть, как молодежь лезет из кожи вон, отвоевывая место под солнцем.

Но стоило ему пересечь тротуар и подойти к сияющим стеклянным дверям парикмахерской, как второй газетчик схватил первого, расхваливающего свой товар, за локоть.

— Эй, ты хычь знаешь, кто ЭНТО? — хриплым от восхищения голосом спросил он.

— И кто?

— Энто ШЕРИДАН!

— Да ладно! — Первый выпучил глаза.

Четыре раза в неделю — по понедельникам, средам, пятницам и субботам — примерно в одно и то же время Шеридан шел в эту парикмахерскую бриться у главного цирюльника. Здесь работали негры, считавшие его знаменитостью, и они всегда оказывали ему «торжественный прием»: Шеридан появлялся на пороге, и вокруг начиналась веселая и гостеприимная суматоха, переходящая в буйную радость и суету. Но не в этот вечер.

Зал был переполнен. Посетители, ожидающие, чтобы их обслужили, или уже сидящие в креслах, читали спецвыпуск. Газеты лежали на свободных местах и торчали из карманов висящих пальто.

Парикмахеры оживленно разговаривали с клиентами, но стоило Шеридану открыть дверь, как шум мгновенно стих. Его имя просвистело в воздухе, подобно последней ракете фейерверка; цирюльники застыли с инструментами в руках; покрытые мыльной пеной лица повернулись в его сторону; и на секунду в помещении воцарилось поразительное молчание.