Суета сует

Мила задумалась. Пожалуй, она могла обидеть многих. Это происходило как бы помимо ее воли. Она всегда открыто высказывала свое мнение, не желая быть терпимой. Наверняка кто-то страдал от этого, награждая ее не самыми приятными прозвищами. Сама же она так мало внимания уделяла реакции окружающих, что не могла припомнить тех, кто был с ней груб, предвзят, кто предал ее. Предал… Хмелевская, лучшая подруга, бывшая лучшая подруга. Мила нахмурилась. За решением собственных проблем она совсем забыла о ее существовании, об их ссоре, давно перестала посещать ее косметический салон. Мила приобрела новую привычку: покупала в фирменных магазинах понравившиеся кремы, маски и приводила себя в порядок без свидетелей, один на один с собой. Пожалуй, ей это нравилось больше, чем показные посещения салона, где все только и ждут возможности поглазеть на тебя с зеленым или синим от маски лицом. Бизнес Ирины наверняка не остановился с потерей одной клиентки. Миле вряд ли удастся заставить себя перешагнуть порог ее салона. Даже если учесть, что там много косметологов, и вероятность встретиться с хозяйкой — пятьдесят на пятьдесят. Нет, с Хмелевской все предельно ясно. Если Максима Мила была готова принять в свое сердце, то для Ирины она не находила в нем места. За столь долгий период ни одна не сделала и шага навстречу! Ни единой попытки примирения! Что же это означает? Мила задумчиво смотрела в окно. Это означает только то, что их дружба — потерянное время, общение, в котором никогда не было искренности. Ирине нравилось, льстило знакомство с ней с самого начала, а потом прибавилась зависть и желание всегда быть в курсе событий жизни Милы. Смыслова чувствовала, что единственная подруга так и ждет часа, чтобы уколоть побольнее. Кажется, в последнюю встречу они наговорили друг другу не очень приятные вещи. Мила обозлилась на Ирину за то, что та говорила не то и не так. Было в Хмелевской что-то, что раньше она старалась прятать, а теперь, напротив, выставляла напоказ. В ее поведении была высокомерность, как будто она снисходила до общения. Мила не могла припомнить все до мелочей, но главным были не детали. Главное, что ни у нее, ни у Ирины не возникло желания помириться, восстановить дружеские отношения. И как странно, что происходило это в тот период, когда у Милы все рушилось: семья, здоровье, работа. Благо, что появился ангел-хранитель в виде улыбчивой и всегда готовой помочь Катюши. Именно ей в значительной степени Мила обязана тем, что жизнь ее меняется. Это просто чудо, что молодая девочка смогла сделать для нее. Это она спасла ее, помогла очиститься и возродиться. Мила закрыла глаза, вспоминая, как разговаривала с Катей тогда, в больнице, в их первую встречу один на один. Она, как всегда, была груба, а Катя мужественно терпела и ждала. Как ей удалось полностью подчинить себе такую натуру, как Мила? Вот характер у девчонки! При внешней мягкости это твердый орешек. И откуда в ней это желание стать для Милы другом? Сейчас Мила уже не представляет ни дня без телефонного разговора, встречи с невесткой. Это она всегда говорит о всепрощении, словно чувствует, что для Милы это самое основное, то, без чего невозможно продвижение вперед.

А может, стоит взять и позвонить прямо сейчас Хмелевской? Все-таки она — крестная мать Кирилла. Интересно, общалась ли она со своим крестником в то время, когда совершенно забыла о своей подруге? Мила нервно покусывала губы. Нужно решаться. Благо, повода лучше не придумаешь: поздравление с наступающим Новым годом. Это самое волшебное время, когда и взрослым полезно поверить в чудеса или самим примерить на себя мантию волшебника. Мила уже взяла трубку, но не стала набирать номер. Она так и держала ее, прислушиваясь к изменившимся ритмичным коротким гудкам. Мила передумала. Она решила, что в ее новой жизни нет места зависти, притворству. Все это было в их пресловутой женской дружбе, а теперь она в ней не нуждается. По-другому общаться вряд ли получится, а делать вид, что ты рада человеку, которому не доверяешь, Мила уже не сможет. У нее будет семья, будет новая работа, новый ритм, в котором нет места вечерним посиделкам на кухне с оранжевым абажуром. К тому же собеседница в лице Хмелевской больше Милу не интересовала. Это было что-то на уровне интуиции, отчего возникало желание не встречаться больше никогда. Никогда — спасительное слово, когда речь идет о полном отказе от прошлого. Мила решительно положила трубку. Хмелевской больше нет. И даже если судьба уготовит им встречу в будущем, она ничего не изменит. Элементарная вежливость не покинет Милу, но не более того. С этой минуты она стряхнула с себя нахлынувшие воспоминания о несуществующей больше дружбе и запретила себе думать о Хмелевской.