Суета сует

Потом Кирилл наспех выпил холодный апельсиновый сок. Оделся и, подарив последний в это утро поцелуй уже полусонной Кате, радостный и счастливый умчался на работу. Всю дорогу он мысленно возвращался к тому, как чудесно началось утро. Как им хорошо вместе, как им повезло встретиться однажды. Они сразу поняли, что созданы друг для друга, а потому Кирилл торопил события. Он боялся, что еще кто-нибудь увидит, насколько великолепна Катя и вдруг сможет разрушить то нежное, зыбкое чувство, которое связывало их. Когда она ответила, что согласна стать его женой, счастливее человека на земле не было. Кирилл знал, что способен на все ради любимой. Он не мог держать эти чувства в себе и, не скрывая ничего, признался отцу в своем сильном и чистом чувстве к Кате.

— Знаешь, па, я сейчас даже не представляю, как жил без нее, как мог целовать других девушек! Ничего в моей жизни не было бы, не повстречай я Катю… — Кирилл говорил дрожащим от волнения голосом, будучи уверенным, что отец все поймет. Максим стоял за его спиной у окна и курил одну сигарету за другой. Слушая восторженное признание сына, он невольно сравнивал их с собственными. И когда его горячая ладонь легла на плечо Кирилла, тот молча в знак благодарности прижался щекой к руке отца.

— Я все понимаю, сынок, — тихо произнес он. — Со мной было точно так же, когда я повстречал твою маму.

— Точно так? — удивлению Кирилла не было границ.

— Да, Кирюша, тот же огонь испепелял меня, я дня не мог представить без Милы.

— И куда же все это подевалось? — грустно спросил Кирилл, поворачиваясь к отцу лицом.

— С моей стороны ничего не изменилось. Это мама нашла призрачный мир, в котором единственное, что имеет смысл — успех. Она удивительная женщина, твоя мама. Ее трудно понять, разве только сильно любя…

Кирилл вдруг увидел в глазах отца такую тоску, что не смог больше говорить с ним о своем счастье. Это было бы жестоко по отношению к дорогому, близкому человеку. И в этот момент он окончательно разобрался в своих чувствах к матери: теперь это было безграничное равнодушие. Кирилл решил, что оно будет таким же бескрайним, как и ее холодность к отцу, ее неблагодарность и бессердечность. А всю свою любовь он подарит Кате и отцу — двум людям, которые так много значат для него.

А потом ему преподнесли царский подарок: обставленная мебелью квартира, его квартира. Кирилл был рад, потому что теперь им с Катей будет где вить семейное гнездышко. Кирилл был настолько счастлив, что не заметил грустных глаз отца. Максим старался поддержать всеобщий праздник, уделяя внимание жене и сыну. А Мила, невероятно довольная собой, кажется, за всю жизнь говорила с ним меньше, чем в тот вечер, когда они отмечали очередной этап его взросления.

— Ты уже взрослый, Кирюша, — потрепав его по густым, коротко остриженным волосам, сказала она. — Скоро создашь свою семью. Жаль, что я не видела твоей невесты, но папа говорил, что хорошая девушка.

— Очень хорошая, мам, самая лучшая! — восторженно отозвался Кирилл, в этот миг позабыв о том, что испытывает полное безразличие к этой высокой, красивой, но такой далекой женщине, которая приходится ему матерью. Ему даже стало не по себе оттого, что он не удосужился познакомить маму с Катей. Но стыд и неловкость быстро куда-то улетучились под взглядом лучистых, сияющих глаз матери. Он не мог злиться на нее в такой момент. Его переполняло искреннее желание, чтобы их отношения, почти официальные, стали больше напоминать отношения между матерью и сыном. Но эйфория прошла. В наступившей череде бегущих дней Кирилл снова испытывал раздражение при одном упоминании о матери. Да, у них с Катей все складывалось прекрасно. Они не замечали ничего, наслаждаясь друг другом. Они поженились тихо, без шумной свадьбы, проведя три дня в полной изоляции от внешнего мира: накупили всяких вкусностей, отключили телефон и вставали с постели только затем, чтобы перекусить и снова наслаждаться друг другом. Это было то неповторимое время, когда необходимость в близости возникает спонтанно, противостоять ей не находится причин, и вся эта сказка обладания еще не стала обязанностью, рутиной, данью желания одной из сторон. Молодость, жажда познания и получения еще больше удовольствия; изучение друг друга для того, чтобы превратить близость в нечто феерическое, жизненно необходимое — Кирилл и Катя переживали именно эту стадию семейных отношений.