Суета сует

— Да? А сколько раз она была у нас в гостях? Когда последний раз вообще разговаривала по телефону с тобой, со мной? Кто из нас входит в зону ее внимания, заботы? Она вообще знает смысл слова «забота»? — не сдавался Кирилл. — И ты ничего не изменишь! Ничего, пойми же! Ты ей вот свитер связала? А она его не наденет ни разу. Помянешь мои слова.

— Наденет, наденет, — упрямо твердила Катя. Она помнила, с каким удовольствием вязала для свекрови просторный свитер из мягкой, нежной бежевой шерсти. Долго подбирая нитки, Катя вдруг почувствовала, что должна взять именно эти. Приятные, нежные на ощупь, они обязательно придадут вещи ощущение уюта. Катя была уверена, что при такой занятости Миле Николаевне не хватает этого. — Наденет и сделает она это тогда, когда пожелает сама, а не для того, чтобы сделать приятное мне.

— Скажи спасибо, что она вообще взяла этот твой подарок. Это не ее стиль. Ты ведь не Соня Рикель и не Армани.

— Я лучше.

— Твое хвастовство не имеет границ, Екатерина. Наверное, ты права, что поступаешь именно так. Верить, что ты лучше всех — это здорово, — сдался Кирилл и только теперь окинул взглядом празднично сервированный стол, бутылку красного вина. Резко меняя тему, Кирилл спросил: — А что у нас за торжество?

— Неужели ты уже способен замечать то, что происходит вокруг? — Катя подняла руки к потолку, потом театрально сплела их на груди и выдохнула: — Гроза миновала.

— Миновала, выкладывай, что за повод.

— Так вот, я лучше всех Армани, Валентино и Юдашкиных.

— Согласен, согласен, — устало улыбнулся Кирилл, глубоко затягиваясь.

— Потому что я скоро стану матерью твоего ребенка, — улыбаясь, произнесла Катя и откинулась на спинку плетеного стула, дожидаясь реакции Кирилла. Он мгновенно перестал маячить перед глазами Кати и застыл с дымящейся сигаретой в руках. Потом подбежал к раковине, затушил сигарету, быстро открыл форточку. Этого ему показалось мало, тогда, выбежав из кухни, он вернулся с освежителем воздуха, и через мгновенье везде витал аромат лимона. Продолжая улыбаться, Катя покачала головой: — Женщины в моем положении очень неоднозначно реагируют на запахи. Ты перестарался, любимый. Дым нравится мне больше этой жуткой химии.

— Катюша, Кирилл присел рядом, обнял ее ноги. — Это и было твое утреннее рандеву? Поход к врачу?

— Ты так догадлив.

— Почему ты не взяла меня с собой?

— Потому… — Катя взъерошила его волосы.

— Прости, малыш. У меня всегда только черное и белое. Я столько внимания уделяю мелочам.

— Есть такое, — согласилась Катя.

— Тебе нелегко со мной?

— Ты большой ребенок, Кирюша. Надеюсь, став отцом, ты все-таки повзрослеешь и начнешь видеть полутона.

— Я сделаю все, абсолютно все, чтобы ты была со мной счастлива. И я невероятно рад, что у нас будет малыш, — поглаживая колени Кати, он преданно смотрел ей в глаза. — Ну, Катюш, я готов. Начинай капризно выдвигать желание за желанием.

— Для начала давай позовем всех на воскресный обед, — предложила Катя.

— Всех? Это кого?

— Милу Николаевну, Максима Сергеевича, моих родителей.

— Ты снова за свое, — поднимаясь, недовольно произнес Кирилл: — Зачем тебе это нужно, Кать?

— Это нам нужно, тебе, мне, малышу. Это называется полноценная семья.

— Ага, ты научи меня, ведь я всю жизнь в неполноценной рос при живой матери-героине труда.

— Кирилл!

Катя осторожно отвела руки Кирилла, поднялась и вышла из кухни. Иногда ей было невероятно тяжело общаться с ним. Он превращался в упрямого ребенка, начинающего вспоминать все детские обиды. Они оставили свой отпечаток в душе Кирилла, делая его время от времени капризным, раздражительным, несправедливым. Он переставал слышать окружающих, полностью уходя в собственные переживания. Они уводили его в далекие времена, когда рядом с ним был отец, а мама, как недоступная красавица, улыбалась им с экрана телевизора.

— Как ты можешь говорить в таком тоне о родной матери?! — сказала Катя, когда Кирилл вслед за ней вошел в комнату. — Я вот своей абсолютно не помню. Все бы отдала за одно воспоминание о ней не со слов отца. За одно прикосновение…

— Что значит, своей не помню? — удивился Кирилл. — А Жанна Андреевна, она тебе кто?

— Отец женился на ней, когда мне было четыре года. А моя мать умерла при родах. Я убила ее.

— Не говори так.

— Всю свою сознательную жизнь я живу с этим комплексом вины.

— Ты никогда не говорила со мной об этом, — укоризненно заметил Кирилл.

— Я считала Жанну Андреевну своей матерью и никогда бы не узнала правды, если бы она сама не рассказала. Она прекрасная женщина. Знаешь, она призналась, что побоялась рожать ребенка от отца, чтобы никогда не упрекнуть себя в том, что будет по-разному относиться к детям. Это она решила, что в нашей семье будет один ребенок, один объект внимания и заботы.

— Невероятно, — тихо сказал Кирилл, вспоминая спокойное, приветливое лицо Жанны Андреевны. Ему даже казалось, что Катя похожа на нее больше, чем на отца.