Суета сует

— Ты даже порядок перепутала, — поспешила исправить ее Смыслова. — Работа, дом, семья.

Вспоминая этот давний разговор, Ирина пыталась убедить себя, что Мила не изменилась. Ей по-прежнему нужна ее работа, успех и слава, а остальное кажется ей ненужным приложением, только мешающим. И без Максима ей должно быть легче. Разговоры о том, как он ее раздражает, не понимает, возникали в женских откровениях Милы все чаще. Ирина слушала их с удовольствием. Каждое приближало час, которого она так долго ждала. И что же? Семьи Смысловых вот уже почти год не существует, а ее отношения с Максимом так и не перерастают в нечто большее между периодическим совместным проживанием и необходимостью друг в друге. Зачем пытаться убедить себя в несуществующем. Ирина открыла глаза, встала с кресла. Ее окружала тишина и темнота.

— Вечные спутники мои, — тихо сказала Ирина и, не раздеваясь, легла. Она укрылась теплым пуховым одеялом. Оно было легким и быстро согревало. Устроившись на подушке Максима, Хмелевская закрыла глаза. Спать не хотелось, но завтра предстоял очередной рабочий день и она должна, как всегда, выглядеть свежей, отдохнувшей. Ее клиентам нравится ее безукоризненный внешний вид, а то, что творится у нее внутри, не, касается никого, кроме нее одной. Она привыкла играть роль женщины, у которой все в порядке. У нее получится и в этот раз.

Мила проснулась рано. Будильник еще не зазвонил, но она открыла глаза и, глядя в окружающую темноту зимнего утра, сладко потянулась. В комнате было прохладно. Свежий воздух — спутник хорошего отдыха, крепкого сна. Мила вдруг вспомнила, что так и не поднялась вечером с постели, чтобы закрыть на кухне форточку. Разрешив себе впервые за много месяцев выкурить одну сигарету, Мила потом долго себя ругала. Отвыкнув от вкуса и запаха табака, она тяготилась навязчивым ароматом и неприятным привкусом, который едва заглушила жевательная резинка. В ход пошел освежитель воздуха, духи, форточка настежь. Мила сняла с себя мгновенно пропахший табаком махровый халат и поспешила в кровать. Почитав немного, находясь во власти расслабляющей дремоты, Смыслова не нашла в себе сил, чтобы встать и закрыть на кухне форточку. Дернув шнурок бра, она выключила свет, укуталась в одеяло и блаженно закрыла глаза. Впервые за много дней она засыпала с легким сердцем, довольная собой, жизнью, ощущая себя почти счастливой. Почти, потому что вчера вдруг ей легко удалось сделать так много важных вещей. Как странно получалось: отчаявшись, она получила то, на что в глубине души уже перестала надеяться.

Во-первых, очередная прогулка по заснеженному парку окончилась встречей с Богданом. Мила улыбнулась, почувствовав, как снова бешено заколотилось сердце. Воспоминания о Зотове были полны той безудержной радости, которая в первое мгновение лишает дара речи, способности мыслить. Увидев Богдана с той же серой папкой в руке, она прибавила шаг и, справляясь со сбивающимся дыханием, бросилась его догонять. Его силуэт приближался медленнее, чем Миле хотелось. Она так обрадовалась Богдану, что чуть не сбила его с ног. В его серых глазах тоже была искренняя радость, но очень скоро она сменилась все той же грустью, которая бывает у человека, долго страдавшего.

— Здравствуй! — схватив Зотова за плечи, Мила с силой сжимала их, словно боялась, что он развернется и убежит. Она тискала его, приговаривая: — Куда же ты подевался, черт возьми?!

— Здравствуй. Я… Я… — Зотов опешил от проявления такой бурной радости и не находил слов. Наконец, он улыбнулся и взволнованно спросил: — А ты меня искала?

— Да я каждый день возвращалась с работы этим путем! Как ты мог пропасть!

— Я же обещал…

— Разве можно так серьезно относиться к обещаниям, данным в порыве отчаянных чувств? — все сильнее впиваясь пальцами в холодную ткань куртки Богдана, твердила Мила. — Господи, как же мне повезло.

— Это мне повезло, — засмеялся Зотов, и Мила словно впервые увидела, какая у него красивая улыбка.

Смыслова вдруг разжала пальцы и даже отступила на пару шагов, разглядывая Богдана. Он удивленно смотрел на нее, а улыбка постепенно сошла с его дрожащих от волнения губ.

— Ты что?

— Ничего, — Мила представила, как шикарно он будет смотреться под лучами софитов, после того, как побывает в руках стилиста и гримера. Белоснежная рубашка, блестящие чуть вьющиеся волосы, небрежно откинутые назад, откроют высокий, красивый лоб, улыбка — ровные, жемчужные зубы. Да он очарует зрителей, еще не произнеся и слова, а когда Мила расскажет о его таланте, покажет его работы, когда он все же начнет отвечать на ее вопросы… Его ждет успех! Мила мысленно произнесла это слово и вздрогнула: принесет ли он счастье этому юноше?

— Мила…

— Да, Богдан. Извини, я задумалась.

— Ты отлично выглядишь.

— Мне приятно слышать это, — кокетливо усмехнулась Мила. Почему-то ей казалось, что Богдан и говорит и ведет себя как-то иначе. Он скован, хотя пытается скрыть это. — Но я мечтала о встрече с тобой не для того, чтобы услышать комплименты.

— Впервые встречаю женщину, равнодушно относящуюся к комплиментам в свой адрес.