Суфии - верность истине

Да, Дивья. Это случилось. Но не хватайся за это - иначе это может снова исчезнуть. Пусть это будет, но не становись жадной - иначе из-за своей жадности ты можешь это уничтожить. Пусть это будет, но не принимай это как должное. Это здесь, это уже случилось. Но стоит только тебе принять это как должное - и оно исчезнет.

Это случается со всеми, как случилось с тобой. Но помни: оно очень хрупко, очень тонко, ты не можешь удержать его в кулаке. Как только ты закроешься, в ту же секунду ты его убьешь. А если останешься открытой, оно так и будет. Никогда не жди, что это будет - и это будет. А если начнешь ждать, то создашь преграды.

Да, это случилось. Но сейчас тебе придется быть еще бдительнее, чтобы не разрушить его. Это не так уж трудно - когда этого еще не случилось, это не так уж трудно. Работа не так сложна. Настоящая же работа начинается тогда, когда это начинает случаться, потому что тогда тебе приходится быть очень и очень осторожной и очень сознательной. Одно единственное мгновение бессознательности - и ты можешь это разрушить.

Глава 5. СЛОЙ НА СЛОЕ

31 августа 1977 года

Суфийский Мастер Аджнаби сказал: «Напиши Мулле Файрози, что мне недосуг вступать с ним в переписку, поэтому мне нечего ответить на его письмо».

Ученик Аними спросил: «Вы хотите рассердить его этим письмом?»

«Он уже рассержен некоторыми моими письмами, - ответил Аджнаби. - И эта рассерженность заставила его мне писать. Написав эту депешу, я задался целью рассердить такого человека, как он».

«А это письмо рассердит его еще больше», - заметил Аними.

«Да, - сказал Аджнаби, - когда он был возмущен тем, что я написал, он не наблюдал свой гнев - а это мне как раз и было нужно. Он воображал, что наблюдает за мной, тогда как сам чувствовал один только гнев. И теперь я снова пишу, чтобы вызвать его гнев для того, чтобы он сам увидел, что разгневан. Цель моя - дать этому человеку понять, что моя работа - это зеркало, в котором он видит самого себя».

«Но люди в большинстве своем всегда считают тех, кто вызывает их гнев, злонамеренными», - произнес ученик.

«Ребенок может считать взрослого, который пытается вытащить шип из его руки, злонамеренным. Не есть ли это оправдание попытки, помешать ребенку расти?» — сказал Аджнаби.

«А если ребенок затаит обиду на взрослого, который вытаскивает шип?» - спросил Аними.

«Ребенок, на самом деле, не будет таить обиду, ибо что-то в нем знает правду», - ответил Аджнаби.

«А что если он так никогда и не узнает себя и будет думать, что другие побуждаются личными пристрастиями?» - упорствовал ученик.

«Если он никогда не узнает себя, - ответил Аджнаби, - это не имеет значения и в отношении того, что он думает о других, ведь у него никогда не может быть никакого понимания того, что из себя, на самом деле, представляют другие».

«Но разве нельзя, - возразил Аними, - вместо того чтобы второй раз вызывать его гнев, объяснить, что предыдущее письмо было написано с этой целью, и предложить Мулле по-новому посмотреть на свои прежние чувства?»

«Можно, - ответил Аджнаби, - только от этого не будет пользы. Это, скорее, приведет к противоположному. Если ты расскажешь человеку, в чем дело, он подумает, что ты оправдываешься, и это вызовет в нем чувства, от которых ему будет один только вред. Поэтому ты своими объяснениями ему, на самом деле, только навредишь».

«Нет ли исключений из этого правила, говорящего, что человек должен учиться на познании своего собственного состояния, и это состояние нельзя ему объяснить?» - спросил Аними.

«Исключения есть. Но если было бы достаточно исключений, которые бы хоть что-то меняли, у нас не было бы сейчас никаких Мулл Файрозов», - ответил Аджнаби.

У человека очень простое бытие, но не такова его личность. Личность очень сложна. Личность напоминает луковицу: в ней много слоев обусловленности, искажения, отравления. А за многими слоями - за тем, что суфии называют фильтрами - скрыто простое человеческое бытие. Однако это простое бытие находится за столькими фильтрами, что вы не можете его увидеть. И, будучи скрыты за этими многочисленными фильтрами, вы не можете увидеть и мир - ибо все, что вас достигает, прежде чем вас достичь, искажается этими фильтрами. Ничто еще не достигало вас таким, какое оно есть на самом деле, и вы продолжаете его упускать. Между ним и вами находится много истолкователей.

Вы что-то видите. Сначала искажают ваши глаза и ваши ощущения. Потом - ваша идеология, ваша религия, ваше общество, ваша церковь - они искажают. Затем - ваши эмоции - они искажают. И так далее, и тому подобное. И к тому времени, как это вас достигает, в нем уже почти ничего не остается от первоначального, или же остается так мало, что не имеет никакого значения. Вы что-то видите лишь тогда, когда вам это позволяют ваши фильтры, а фильтры многого не позволяют.