Суфии - верность истине

Я был удивлен. И это в XX веке? Да еще в Америке, что за пределами всех остальных земель? Суд постановил, что мужчина, который разводится, не является больше джентльменом, он всего лишь обычный мужчина. Его нельзя называть при обращении джентльменом. А леди, которая разводится - ну что вы, какая же это леди? Это невозможно. По отношению к ним не должно проявляться никакого уважения - вот что говорил суд.

Обманщики пользуются всяческим уважением. Это джентльмены и леди. Они становятся священниками, политиками; это влиятельные люди. А зомби становятся святыми и Махатмами. Только они способны на это, только они способны себе это позволить. Настолько они мертвы. Они сидят как мертвые изваяния.

Говорят, что однажды к Ринзаю, великому Мастеру дзен, пришел ищущий и сказал: «Я уже побывал в других монастырях, я многому научился. И вот теперь пришел к вам, величайшему Мастеру эпохи».

Ринзай посмотрел на этого человека. Должно быть, он увидел, что тот смахивает на зомби. «Чему же ты научился? - просил Ринзай. - Покажи-ка мне».

То был редкий вопрос. Он бывал у других Мастеров, у других учителей, в других монастырях - и там никогда не спрашивали: «Покажи-ка мне». Да, там задавали вопросы, и тот превосходно на них отвечал, потому что был весьма многознающим. Он был профессиональным ищущим с тридцатилетним стажем и потому знал все профессиональные секреты - но «покажи-ка мне». Как вы покажете вашу философию?

Он ничего не мог придумать и потому просто закрыл глаза и принял асану Будды, совсем как статуя. А Ринзай засмеялся, больно ударил его по голове и сказал: «Дурак! Убирайся отсюда! У нас и без тебя достаточно Будд. Ты что, не видишь их в храме?» Ринзай жил в храме, известном под названием «храм десяти тысяч Будд». Там было десять тысяч статуй. «Смотри, - сказал он, - у нас десять тысяч таких же дураков, как ты. Мраморных изваяний. И нам не нужно больше. Убирайся! И не вздумай появляться здесь опять!»

Зомби могут стать великими Махатмами, оттого что они так мертвы. Жизнь в них иссякла. Дело не в том, что они перестали желать - нет, они стали безжизненными. А когда нет жизни, тогда нет и желания - впрочем, не в этом дело. Настоящий мудрец - это тот, кто не имеет желаний, оставаясь абсолютно живым. А лжесвятой - тот, кто убил в себе жизнь, так как это самый простой способ убить в себе желания. Но он мертв.

Таковы три типа сонных людей, и таковы три типа нафса. Вы должны понаблюдать сами за собой: какой тип нафса у вас. Если вы враждебны, ваше счастье: с этим все проще. Если вы обманщик - ваше счастье: здесь посложнее, однако шанс все же есть. А если вы зомби - все равно это ваше счастье: вы же поняли, что вы зомби - и какой-то шанс имеется!

А теперь перейдем к этому прекрасному диалогу.

Этот взаимный обмен между суфийским мистиком Симабом и человеком благородного происхождения по имени Мулакаб, дошел до нас в устной передаче как один из диалогов, часто устраиваемых странствующими дервишами.

Мулакаб: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять».

Вопрос этот, вроде бы, вполне уместен: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии так, чтобы я смог понять» - как будто можно понять с помощью рассказа о чем-то.

Мы слишком верим в слова - как будто слова сами по себе являются истиной, как будто буква есть дух. Это не так, а между тем, вы воспитаны на словах. Все, что мы знаем - это слова. Поэтому немудрено, что ищущий приходит к Мастеру, мистику Симабу, и просит: «Расскажи мне что-нибудь из своей философии».

Однако в суфизме нет философии. Суфизм не может быть высказан. Он может быть прожит, может быть пережит, но не может быть высказан. И не в том дело, что суфии не пытались его высказать - они пытались его высказать, но он все равно ускользает. Это то, что продолжаю делать я. Я продолжаю это говорить, но это выскальзывает. Ни одно слово никогда и никак не выражает истину - все слова лгут. Суфии совершенно согласны с Лао-цзы, когда тот говорит: «Дао, которое может быть высказано - это уже не дао. Истина, которая может быть высказана, становится ложью».

И вам ничего не остается, как пережить это самому. Впрочем, человек склонен к подражанию, так глубоко склонен к подражанию, что подражает словам других людей, их философиям, их верованиям.

Я слышал...

Двое мужчин и юная леди, едущие в спальном вагоне по направлению к Калифорнии, решили, что им неплохо было бы познакомиться.

- Меня зовут Павел, но я не апостол, - сказал первый мужчина.

- Меня зовут Петр, но я не святой, - подхватил второй. А девушка тихо проговорила:

- Меня зовут Мария, но, черт возьми, я не знаю, что мне сказать.

Вот как бывает. Мы просто смотрим на то, что происходит, что делают другие, и делаем то же самое. Мы подражаем.

Во сне человек остается обезьяной, и поскольку он спит, постольку ему как нельзя лучше соответствуют слова Дарвина о том, что человек произошел от обезьяны. А иначе как вы объясните столько обезьянничанья, подражания?