Sugar Water (ЛП)

И поэтому теперь он сидел за столом в компании людей, которых либо не знал, либо считал недостойными собеседниками, и слушал объявление имён. Высокопоставленные министерские чиновники рядком восседали за столом на сцене, а Грейнджер со своими чудо-дружками устроилась в центре. Все они получили ордена первой степени на церемонии, которая имела место две недели назад. Церемония вручения наград второй степени была на прошлой неделе, и вот наконец дошла очередь до третьей. Трио посещало все послевоенные праздничные и торжественные мероприятия. Для Драко этот выход был первым и единственным.

Едва только чиновники добрались до буквы «Л», Драко занервничал и не мог найти себе места до тех пор, пока не назвали его имя. Он пытался успокоиться — удостовериться, что не сбил стул, не поторопился подойти к сцене, не выглядел так, словно ему подпалили хвост. Он всячески старался не выдать своей нервозности. И лишь дойдя до ступеней, Драко понял, что ему аплодируют. Не так громко и активно, как другим награждаемым, без возгласов одобрения, но всё же вежливо. Вот так. А ведь Драко уже сотни раз проиграл в голове сценарий того, что он будет делать, если воцарится ожидавшаяся им тишина. Вероятно, гости были воспитаны лучше, чем думал Малфой.

Время между объявлением его имени, выходом на сцену и моментом, когда министр пожал Драко руку и надел ему на шею металлическую цепочку, ненормально ускорилось. Будто Малфой проснулся на следующее утро, помня лишь обрывки и вспышки, оставшиеся от прошлой ночи. Ему было жарко, голова кружилась, и когда он встал с другими кавалерами в ряд вдоль сцены, то пожалел, что не посмотрел на Грейнджер. До этого момента он и не понимал, действительно ли хочет так поступить, но после всего произошедшего она, наверное, заслужила от него жест признательности.

И он посмотрел прямо на нее — слишком поздно, как и всё, что он делал в своей жизни. Малфой, не слушая, захлопал следующему объявленному имени и повернул голову, отмечая, что Гермиона ловит его взгляд. Она улыбнулась, и Драко криво усмехнулся в ответ. Отворачиваясь, он в последнюю секунду заметил глаза Уизли, но тут же выкинул это из головы.

Франция, после Башни: 2 года, 8 месяцев

Выйдя из комнаты, Драко с удивлением обнаружил Грейнджер, стоявшую в другом конце коридора и неуклюже пытавшуюся проигнорировать счастливого, довольного мужика, выуживавшего из кармана деньги. Девица, с которой тот расплачивался, окинула Гермиону неприязненным взглядом — обычным для тех случаев, когда появлявшаяся в поле зрения другая женщина не была потенциальным клиентом. Сжатые губы и напряжённая линия плеч Грейнджер свидетельствовали о том, что она всячески старалась сойти «за свою», но весь её облик кричал об инородности.

Ни вид, ни поза Гермионы не изменились, пока они пробирались по трущобам: психи, мрачные улицы, ветхие дома. Тот факт, что Грейнджер чужая в этом мире, был болезненно очевидным. И Драко не сомневался: не будь его рядом, её бы уже ограбили или сотворили что похуже.

В прачечной наличествовали только три стиральные машины и две сушилки. Воспользоваться и тем, и другим за раз можно было лишь ночью, именно в это время суток сюда и отправился Драко. Он не стал дожидаться, пока Грейнджер огласит цель своего визита, так что ей пришлось последовать за ним.

Она наблюдала за Малфоем, сидя на длинной деревянной скамье, шедшей почти вдоль всего помещения. И Драко то и дело косился на Грейнджер, тем самым давая понять, что замечает её внимание. Она всякий раз отводила взгляд, но уже несколько секунд спустя таращилась на него снова.

Машинку потряхивало каждые десять секунд цикла, и эта вибрация напомнила Драко о нескольких вещах. Например, о том заброшенном доме, в который они проникли с друзьями в детстве. Дафна тогда твердила, что к ней кто-то прикасается, хотя вокруг никого не было, и Панси тут же вспомнила о злых духах — в то лето она нашла в шкафу книгу Прорицаний, принадлежавшую матери, и размышляла о смерти и знаках, так до конца в них и не разобравшись. Девчонки очень испугались, Крэбб притих, а Малкольм стал жаловаться на скуку. И вот тогда Блейз и Драко принялись трясти дом — это заклинание они вычитали в старом школьном учебнике брата Блейза и испытали его на деревьях. Драко был чрезмерно взволнован возможностью применить его к чему-то существенному, его будоражил сам факт использования такого волшебства, поэтому он всё никак не останавливался. Девчонки кричали, было смешно, и они с Блейзом трясли и трясли дом, не успокоившись даже тогда, когда в воздух поднялась пыль, древесина заскрипела, камни поехали в стороны, а стены пошли трещинами. Всё казалось шуткой, пока они не услышали громкий треск. И крыша не обвалилась прямо на голову Миллисенте.