Сука

Но все. Последний корпус хаки, и на нем – оранжевая лампочка «конец колонны». Все, все. Все стихло. И вдох и выдох сквозь оскал, чтоб успокоиться.

Эхо моторов волнами еще возвращалось из-за холма и, наконец, совсем пропало. Мы по-прежнему лежали, только головы решились приподнять. Остервенело кашлял, давясь слюной, Шапинский, придушенный черным смогом.

– Блядь!

– Че, усрались?

– Ну нихуя себе! Сколько?

– Четырнадцать.

– Сколько?!

– Я насчитал шестнадцать.

– Ага. Двадцать не хочешь?

– Моргал, братишка, часто. Ошибочка вышла. Четырнадцать.

– Так, мож, то мы? Братва! Так, може, наши?

– А-ха-ха! Бегом марш! Недалеко ушли, еще догонишь.

– Надейся, «наши». Прут без знаков с востока. Так ходит всем известно кто, всем известно откуда. Громко и без здрасьте.

– С чего ты взял?!

– А то кто? Кумекай.

– А старье-то, старье! Экономят, блядь, на союзниках.

– Детка! С тебя того старья хватит выше макушки.

– Нам бы сейчас эрпегешечку. – Сотник вывалился из темы и мечтательно поцокал языком.

Сжатая зубами спичка протанцевала к другому углу рта. Потом он пристроил на плече утопический гранатомет, склонился к плечу и сладостно стрельнул вслед колонне.

– Тщча-у… (секунда… две…) ба-ба-бах!

От удовольствия Сотник зажмурил и второй глаз.

– И че?

– Че. Попадание. Поставил замыкающего на гуслю, – не снимая «орудие» и продолжая щуриться в его «прицел», весомо заявил он. – Заперто, братва. Начинаю разбирать на запчасти.

Он снова склонился к плечу.

– Ну и что? – заинтересованно влез Шапинский, вглядываясь из-за плеча Сотника в пустоту «замыкающего на гусле».

– Ну и кранты тебе, герой, – подбодрил Сотника Довгань, – твой поврежденный поворачивает башню…

– Хрена вам, – невозмутимо продолжая прицеливание, отозвался боец. – Слишком близко под выстрел.

– Ну, тогда головной, тому как раз. Наводится… Короче, уделывают тебя как котенка.

– А хрена «уделывают». Тут у меня арта в кустах. ПТ САУ топ-левела.

– Одна на всех?!

Сотник запальчиво огрызнулся:

– И такие летят еще три наших «сушки» полные. Входят в разворот – и ннна! Пжэу, пжэу, пжэу, всех их на хуй подряд уделывают.

– Десять не хотел?

– Чего?

– Десять «сушек», говорю. Плюс к арте.

– Та не. Мне хватит трех…

– То да, то точно. Только далеко не отходи. Танки тут тебя на двоих с твоей эрпегешечкой уже взгрели – так самолеты сверху подровняют. Трех тебе хватит выше головы.

Посыпал уже известный нездоровый гогот.

– Че, слив? – сочувственно уточнил Шапинский.

– Пехота! – презрительно обозвал командира боевой операции Довгань.

– Куда поперли? И на хуй столько? – серьезно вслух поразмыслил Котов.

Он по-прежнему смотрел вслед колонне в бинокль. Та успела завалиться за горизонт. И вот уже ничего, кроме белеющей кромки холма да остатков черной выхлопной солярной мути.

Веселье смыло. Я среди других с трудом вернулась к реальности.

– Заняли оборону. Укрепили новую линию соприкосновения. У кого еще остались вопросы насчет окружения? – желчно отозвался Гайдук.

Ему тоже было не до шуток.

– У меня, бля, к тебе вопрос. Ты че? Ты ж первый звал назад, – оборвал его Котов, не отрываясь от бинокля, и передернул: – Вертаемся! Пройдем огородами!

Гайдук ответил твердо:

– Когда я звал, этих там не было. Не так?

– Короче. Ладно. Справляй бла-бла пореже.

– Че, думаете, было бы? Ну, если б это… засекли? То че? – с проникновенной наивностью вопросил Шапинский.

Я ясно вспомнила рисунок гусениц, каждый сцепленный с соседним шагающий сегмент. Отчетливо, как на картинке. Представила мизерный градус, на который отклоняется машина от основного пути… Десяток лишних метров. Секундное дело. Всех и разом.

Встала тишина, отчетливее потянуло сырым холодом с полей. Взводный снова приник к биноклю.

– Ты гля! – вдруг чем-то воодушевился он и передал бинокль мне.

Удушливые черные клубы осели наземь. Руки мои еще тряслись, я долго не могла «поймать» картинку. Справилась кое-как. Как только отлично детализированные сосны, холм, дорога и кладбище перестали нырять и метаться, взводный спросил нетерпеливо:

– Видишь? Ну?

И я увидела. В углу обзора необъяснимо отчетливо видны были качели. Две крохотные былинки с поперечиной. Как – непонятно, но аттракцион Песково, лежащего в долине, был виден и отсюда.

– Ну?! – нетерпеливо добивался Котов.

– Атас. Это же качели.

– То-то. Те самые. Как на ладони.

Я передала бинокль дальше.

– Живучие, блядь.

– Хрена. Это неспроста, – кивнул сам себе Котов. – Те, кто по нам вчера долбашил, не ошиблись. Песково накрыли, а меточку себе портить не стали. До будущих времен. И наводчик без надобности. Сводились сто пудов по этой хрени.

– Зачем?

– Зачем? Вот это вот вопрос. Понятия не имею. Жалко, раньше не допер. Снести бы эту диснеевскую виселицу на хрен.

– Как снести?

– Тупо. Свалить столбы.

Он сплюнул с досады.

– Поздняк метаться. Теперь что? Нас там уже нет, – влез между нами Сотник. – Ну, ходу, что ли? На Удачу. Или дождемся следующей роты слонов?

– Ну, это – хуй. Подъем, братва! Отлипли. И ко мне.

Мы скучковались. Котов развернул измученную карту.

– Короче. Вот. Село Розлучь. А вот коровник на отшибе. Там станем до ночи, дальше поглядим.