Сука-любовь

— А почему бы тебе не попробовать, — сказал Вик, — проецировать свою боль на кого-нибудь другого?

Эмма выпрямилась:

— Что ты имеешь в виду?

Он прислонил гитару к софе.

— Когда мне было двенадцать, я как-то играл в школе в футбол и вывихнул плечо.

— О господи, — вымолвил Джо — это не история ли с Грэхемом Уэйлом?

— Заткнись. Никогда бы не подумал, что это поможет. Конечно, там было море слез, я раскорячился на нашей никудышной спортивной площадке, и наш физрук, он был еще судьей, — мистер Брэнстон…

— Как в «Удаленном»?

— Да, как в «Удаленном», он встал на колено и прошептал мне на ухо: «Я собираюсь вправить тебе сустав. Будет очень больно. Скажи, кого ты ненавидишь на площадке сильней всего?» Я ответил сквозь слезы: «Грэхема Уэйла. Это он сбил меня с ног». — Вик на секунду прикинулся маленьким плачущим мальчиком; Эмма рассмеялась. — И тогда мистер Брэнстон прошептал мне: «О’кей. Это происходит не с тобой. Это происходит с Грэхемом Уэйлом. Ты всего лишь вуду-кукла Грэхема Уэйла». И я представил это. Я сконцентрировался на этом. Я представил, что я и есть этот Грэхем-долбанный-Уэйл — воняющий тухлыми яйцами, в узких брюках и с прической, которую его мамаша делала ему при помощи горшка. А затем мистер Брэнстон вправил мне плечо.

— И что, — сказала Эмма, — было не так больно?

— Я чуть не кончил. — Эмма и Джо дружно рассмеялись. — Но, возможно, было бы еще больней.

— А Грэхему Уэйлу тоже было больно в тот момент? — спросил Джо.

— Я не заметил. — Вик вытащил из кармана маленькую серебряную шкатулку вместе с несколькими бумажками «Ризла» и пачкой сигарет и все это сложил на попавшийся под руку компакт-диск.

— Вик… — осторожно сказал Джо, жестом указывая на сигареты. — Не сейчас, когда осталось две недели до…

— О… пардон.

— Да ладно, забей, Джо, — сказала Эмма. Джо насупился; Вик держал на весу диск с наваленными сверху припасами, глядя куда-то между Эммой и Джо, словно в ожидании, какое решение все-таки будет принято.

— Честно говоря, дорогой, — продолжала она, дотронувшись до плеча Джо, — с одного косяка, выкуренного пассивно, ничего ему не сделается. За исключением, может быть, того, что он появится на свет с улыбкой и сразу попросит батончик «Марс».

Вик рассмеялся и положил компакт-диск перед собой. Джо пожал плечами, зажав мочку между большим и указательным пальцем, он чувствовал себя нелегко, частично оттого, что его еще не родившемуся ребенку причиняется потенциальный вред, частично оттого, что его выставили полным кайфоломщиком.

— Но я все еще делаю это иногда, — сказал Вик.

— Что именно?

— То, чему меня научил мистер Брэнстон. Когда меня ждет нечто действительно ужасное, я представляю, что это произойдет с кем-то другим. С кем-то, кто мне не нравится.

— Немного жестоко, не кажется? — сказал Джо.

Вик ухмыльнулся:

— Все равно ни с кем ничего дурного не происходит, разве нет?

— Ты, наверное, был любимчиком мистера Брэнстона? — спросила Эмма, улыбаясь.

— Не знаю, — сказал Вик.

Его руки привычно заворачивали коричневые комочки из табакерки в бумагу «Ризла».

— Не думаю, что я был ему по душе после того, как он познакомился с моим отцом на одном из родительских собраний.

— Это почему же?

Вик лизнул край самокрутки.

— Мистер Брэнстон сказал: «Я склонен думать, что отлично лажу со своими учениками. Они называют меня Пикли. Из-за моего имени, как вы можете догадаться». И тут подал голос мой папа: «Точно. Должно быть, есть еще другой мистер Брэнстон, которого мой сын называет мистер Яйцеголовый».

Эмма захохотала, не в силах сдержаться, словно она сама приложилась к косяку, который Вик поднес к огню и начал посасывать через кулак. Джо тоже рассмеялся, но вскоре перестал, он уже слышал эту историю. И глядя, как его жена бьется от смеха и не может остановиться, Джо неожиданно почувствовал себя не в своей тарелке. В ту же ночь состоялась их первая серьезная ссора.

Джо был готов сделать все, чтобы улучшить их семейную жизнь. Будучи человеком, подкованным в разговорах на тему «Мужчина с Марса, женщины с Венеры», он пришел к выводу, что его отношения с Эммой стали даже немного лучше после рождения Джексона: заботы о ребенке сделали, по крайней мере, не таким заметным возникший между ними разлад.

Так случилось, что на следующие выходные после вечеринки у Сони и Мишель Джо предложил Эмме вместе проведать ее мать.

— А как быть с Джексоном? — спросила она, накидывая свой голубой анорак «Дизель»; как и большинство предметов ее верхней одежды, он был немного ей великоват, и то, какой маленькой она казалась в нем, заставило сердце Джо дрогнуть. — Уже поздно вызывать няню.

— Давай возьмем его с собой!

— Ох, Джо… Я устала, — сказала она и приложила руку к своей шее. — Вот и гланды снова увеличились.

Джо сочувственно вздохнул.

— И ты ведь знаешь, как мне тяжело общаться с мамой, когда она такая… — Эмма запнулась, — … плохая.

— Послушай, все будет отлично. Джексона я возьму на себя. Позабочусь, чтобы он не путался у тебя под ногами.

Она скривила уголки рта, но лицо ее выражало благодарность.