Сука. Роль, которую продиктовала жизнь

Я импровизировала, взяв мелодию из Wolfheart, из старых треков этой группы. В ней сочетаются сложные акустические переборы с соло, что придает звучанию объем и даже силу. Без вокала, поскольку вокал там довольно специфический, а шокировать публику я не намеревалась. Под такие песни хорошо не грустить, а предаваться размышлениям, заниматься творчеством и планировать свои дни. Атмосфера подталкивала к исполнению рок-музыки, а лучше метала. Затем я стала напевать на шведском, хотя знала его совсем немного – могла читать со словарем. Тот старый турист, которого плющило, подошел ко мне и начал говорить что-то на своем родном языке. Я не поняла ни слова, но, судя по его экспрессии, он восхищался моей музыкой и просил исполнить что-то свое.

Я захотела обсудить с Джейн произведения Ницше «Веселая наука» и «Злая мудрость», на что она отреагировала очень негативно.

– Ты пытаешься создать иллюзию высокого интеллекта, показать свою высокую осведомленность, но не выйдет. Ницше – просто красивое слово. Звучит красиво, как и Шопенгауэр, Сартр, Кант. Тебе же на ум не придет сказать, что твой любимый автор, скажем, Мамин-Сибиряк. Звучит эта фамилия, мягко говоря, немодно. Вот и выбирает молодежь себе кумиров вроде Ницше, старого одинокого шизофреника.

Джейн не вдохновилась моей музыкой. Она взяла свою белую лакированную сумочку и, сказав пару слов, вышла на улицу. Что было у нее на уме, я ни за что бы не догадалась. Обида? Неприязнь ко мне? Желание избежать дальнейших распросов?

«Твоя мать уехала от тебя на край земли, лишь бы только не встречаться с тобой, а ты за ней бегаешь», – упрекнул меня внутренний голос.

Мне стало не по себе. Я посидела в ресторане еще немного, затем взяла такси и поехала к одному моему знакомому. В мыслях я уже дожидалась, когда рецепт зелья от профессора из Майами будет готов, хотя еще даже не успела прочитать сообщение, которое отправила мне Джейн.

Один мой друг знает, насколько я вспыльчива, и, чтобы хоть как-то смягчить меня, он каждый день привозит букет цветов, а если мы не можем встретиться, то передает через курьерскую компанию. Каждый день букеты разные. Перед сном мне стабильно приходят сообщения: «Спокойной ночи, дорогая!» Подозреваю, что это такая программа, бот для рассылки сообщений. Ведь ни в одном из сообщений не было обращения ко мне по имени. В любом случае придумано несколько наивно; я представляю, как каждая из его знакомых каждый вечер читает его сообщения и с мокрыми трусами предвкушает свадьбу с богатым человеком.

Глава 8

Псевдоподруга Дашка, как и прежде, вела себя со мной в школе так, словно мы не знакомы, а после уроков утешала меня и заискивающе мной восхищалась. Папа, как и прежде, пропадал на работе, а по выходным делал уборку, готовил еду и отсыпался перед телевизором на кухне. Школьный кабинет музыки опустел. Не с кем было поговорить после уроков и во время перемен. Каждый раз с надеждой я подходила к пустой комнате, тянула дверь на себя, но в ответ не получала ничего, кроме мертвой тишины.

Моя жизнь наполнилась невыносимой скукой, как в фильме «День сурка». Порой проскальзывала мысль бросить учебу, но это был не выход. Бабушка и отец явно были бы не в восторге от такого решения. Мне хотелось объясниться, хотелось спросить Максима Александровича, зачем он это сделал, с какой целью он выгораживал себя, но не заступился за меня. Однажды я увидела распахнутую дверь и помчалась в кабинет с такой собачьей радостью, с какой я встречала его в первые дни нашего близкого общения, когда он сгладил мое горе. Но увидела я там не любимого учителя, а уборщицу со шваброй в руках.

– Простите, а Максим Александрович здесь? – торопливо спросила я.

– Кто это такой? – буркнула уборщица. – Не знаем таких!

– Где он?! Где? – слезливо прокричала я на весь кабинет. – Где этот ублюдок, который предал и опозорил меня на всю эту вонючую школу?!

Уборщица сказала, что никого здесь не знает, равнодушно попросила не мешать ей и принялась за работу. Я прокараулила у кабинета еще час, в надежде, что Максим Александрович вернется.

И он вернулся, но только не в этот день. В руках он нес огромную коробку, из которой виднелись книги и тетради, а за спиной у него висел чехол с гитарой. Учитель шел быстро, почти бежал. Ему уступали дорогу. Было это на перемене, когда коридор заполонила школьная толпа. Я пробралась по этому узкому тоннелю, чтобы разглядеть знакомый силуэт и походку, и ринулась вперед изо всех сил, пробираясь к выходу. Выскочив на крыльцо в сменных туфлях и без куртки, я увидела, как учитель грузит коробки в свой автомобиль.

– Максим Александрович, – крикнула я, – Максим Александрович!

Я махала ему рукой, кричала, пыталась обратить на себя его внимание, в то время как он непринужденно складывал в багажник последний груз. Я побежала навстречу учителю, но тот уже захлопнул дверь и заводил машину.

– Подождите! Не уезжайте! – кричала я. – Не уезжайте без меня, пожалуйста!