Сука

Связываем свои судьбы, мало думая о последствиях. А потом появляются на свет дети, когда ты еще сам дитя.

Любовь... Начинающаяся, как нам кажется, с великих чувств и кончающаяся постыдными мелкими ссорами, после очередной из которых вдруг яснее ясного видишь, как ты ошибался. И начинаешь винить партнера – по-другому человека, делящего с тобой спальное место, уже не назовешь – язык не поворачивается.

Ну да, у нее с Алешиным не так.

Они – цивилизованные люди, решают все мирным путем. А может, все у них так потому, что Колька просто ее любит? Ошпарившись крутейшим кипятком такой мысли, она тотчас же вышвырнула вон сосуд, ее содержащий. Имя сосуду было – Истина. Он разлетелся на мелкие осколки.

Нет, она не хотела этого знать – эта информация обязывала ее пересмотреть отношения с ним в новом ракурсе. Да это просто невозможно – после всего, что было. А если? Стоит подумать... Ну уж по крайней мере не сейчас, когда она неизвестно зачем (впрочем, врет себе, все ей известно) едет в грязной «шестерке» и слушает рассказ своего неожиданного попутчика об истории фирмы «Роллс-ройс».

Шофер смотрел не на дорогу, а на рассказчика, восторженно и завороженно, будто Олег спустился с заграничных заоблачных автомобильных высот прямо в неприбранный салон его «Жигулей».

Ольга вспомнила, как однажды они с Алешиным у Олега выпивали. О чем бы ни разговаривали в тот вечер, каким-то неведомым путем разговор у них все возвращался к одной и той же теме – семейной. Наконец ей стало чрезвычайно скучно, и Ольга сказала утвердительно:

– Ты любишь свою жену до сих пор.

– Нет, это не то.

– Тогда почему это так сильно бросается в глаза? Я к чему... Может, все-таки можно все наладить?

– Как? – дохнул Олег на нее загнанным зверем. – Как наладить, если она мужиков каждую неделю меняет...

– Откуда ты знаешь? – Ольге было тошно продолжать бездарный этот разговор, но деваться было некуда.

– Дети рассказывают! – зло отрезал он.

Он тогда говорил о женщинах, пренебрежительно называя их «мокрощелками». До той встречи о существовании этого слова она и не подозревала. Слушать все это было неприятно. Она ведь получалась одной из них. Алешин и не слушал – бренчал, о чем-то задумавшись, на гитаре. А вот Ольга почему-то слушала: незнакомый жизненный пласт, озлобленный взгляд, чужой жестокий мир.

Олег был просто безумен в своей любви к детям и ненависти к законной жене, которая распространялась на всех женщин Вселенной. В целом он был достаточно неглуп, но чересчур эмоционален. Вдруг как-то путано заговорил, что у него – все на месте, мужские дела, пояснил он, а счастья нет, и каждая новая женщина вызывает у него приступ скуки и тупой злобы.

Когда он начал говорить об этом, она подумала: со мной бы тебе, голубь, скучно не было. На нее внезапно накатила волна желания. В ее круге не принято было говорить об этих вещах с такой обескураживающей откровенностью.

В следующий момент она отчетливо поняла, что эти настойчивые сообщения о состоянии своих самцовых достоинств – всего-навсего маска. А за ней – смятение потерянного мужчины, совершенно неуверенного в мужских своих качествах. Ведь от него ушла женщина, которую он любит, жена. Ушла не к другому – к другим.

Она тогда равнодушно и чуть-чуть с интересом отметила про себя, что у них могло бы что-то быть. Но вообще-то он был не в ее вкусе – с маленьким курносым носом на крупном лице и намечающимся животом. Мужчина же должен быть худым, как пес. У него должны быть вьющиеся темные волосы. Голубые, меняющие свой оттенок глаза, становящиеся васильковыми в моменты страсти. Еще у него должен обязательно быть слух и голос. Он должен петь умные грустные песни. Если серьезно, то еще много чего у него должно быть. А главное, он должен быть умнее и мудрее своей половины.

Поскольку Алешин отвечал всем этим параметрам, она и связала когда-то с ним свою судьбу.

– Интересно, чего это я тащусь за тобой как хвост? – спросила Ольга, когда они подошли к подъезду Олега.

Ответа на ее вопрос не последовало.

Дома он моментально куда-то исчез, Ольга прошла на кухню. И тут появился он в одних плавках. Она захохотала:

– Ты полагаешь, что подействуешь на меня в таком виде возбуждающе?

– Ничего я не полагаю, просто жарко очень. – Он забегал по кухне, то и дело открывая холодильник. Как-то лихорадочно накрывал на стол, мыл рюмки, до дыр вытирал их полотенцем.

Ольга совершила экскурсию в комнату.

– Извини. Постель разобрана, – сказал он как-то очень осторожно.

– Да ради бога, – улыбнулась она.

– Я в том смысле, что где ты спать ляжешь – здесь или в комнате?

– Пока не знаю, подумаю. Дай чего-нибудь выпить, – попросила Ольга.

Она взяла в руки наполненную до краев рюмку, капли вина падали ей на пальцы.

– Я не хочу больше жить, – со звериной тоской сказала она, поднося рюмку к губам.

На этом повествование Суки обрывалось...

Глава 26

– Тебе рассказывал Алешин, наверное, что было со мной. – Он подошел к ней и заглянул в глаза.

– Да, – отвела она взгляд. Она знала, что его вынимали из петли, когда от него ушла жена.