Сухая ветка сирени

Первым в списке значился профессор одного из местных институтов. Грошев поехал к нему. Профессор – краснолицый, замкнутый, даже суровый человек лет пятидесяти – встретил Николая настороженно, на вопросы отвечал резко, исчерпы­вающе.

– Машину приобрел пять лет тому назад. Был случай, когда возле нее крутилось трое парней, но я наблюдал за ними из окна магазина. Я не стал ожидать развития событий, а по­дошел и спросил, что им угодно. Один из них, в розовой трико­тажной рубашке, глупо улыбнулся и спросил, не служил ли я в армии. Я ответил, что не служил, и они ушли.

– Вы смогли бы узнать и человека в розовой рубашке и двух других?

– Да.

– Вы ездите с портфелем?

– Нет.

– Но в тот день у вас в машине был портфель? Припо­мните. Это очень важно.

– Вероятно, был… Я ездил с сыном и его девушкой, а сын носит портфель.

– Скажите, а что вам сказал человек в розовой рубашке, когда вы ответили, что в армии вы не служили?

– Это тоже важно?

– Все в нашем деле важно…

– Сказал, что обознался – думал, что это машина его армейского командира, который недавно уволился из армии.

– А вы в самом деле не служили в армии?

– Служил.

– А почему же вы отказались от этого?

Профессор недоумевающе, сердито взглянул на Грошева, но лицо у него вдруг помолодело.

– Понимаете, я однажды, как говорят студенты, на этом поплавился.

– Не понимаю…

– Я действительно служил в армии, десантником. – Что-то неуловимо расправилось в лице профессора, и оно стало доб­рым и даже чуть озорным. – И до сих пор, знаете ли, питаю слабость к парашютистам. Студенты каким-то шестым чувст­вом учуяли эту мою слабость и стали являться на экзамены со значками парашютистов на груди. Так я выяснил, что на нашем факультете учится чуть не рота парашютистов, а рек­торат был приятно обрадован высокой успеваемостью. – Лицо профессора стало лукавым и грустным. – Но вскоре я выяснил, что значки они передают по эстафете. – Профессор прикрыл глаза и развел руками: – Естественно, я вспылил, но потом вспомнил, как сам пользовался слабостями преподавателей и… стал отсылать парашютистов к ассистентам: они дотошнее.

– Напрасно, – усмехнулся Грошев. – За что же так каз­нить находчивых ребят?

– Тоже грешили? – нарочито строго спросил профессор.

– А кто свят в таком деле?

Они посмеялись, вспомнили студенческие проделки и рас­стались. Профессор пообещал в случае нужды прийти на опо­знание жуликов.

11

Второй владелец белой «Волги», Иван Тимофеевич Камы­нин, сразу показался недобрым человеком.

Наверное, виной тому было его подворье – высокий, с ма­ленькими суровыми окнами дом из силикатного кирпича, при­земистый гараж, крепкий высокий забор с колючей проволо­кой поверху и большая, в несколько красок, вывеска на калит­ке: «Во дворе злая собака».

На стук к калитке вышел сам хозяин, внимательно проверил удостоверение, но в дом не пригласил. Грошеву пришлось на­помнить о гостеприимстве. Хозяин загнал большую молчаливую собаку в конуру, закрыл ее дверцей и провел Грошева по вы­метенной мощеной тропке между пышными гладиолусами на веранду.

– Присаживайтесь. – Камынин выдвинул стул из-за стола.

«Не хочет пускать в дом, – отметил Николай. – Ну ладно. Пока можно и так».

На все вопросы Камынин отвечал медленно, напряженно думая, постукивая сильными толстыми пальцами по клеенке, и Николай отметил, что под ногтями у Камынина прочно засела черная садовая земля.

– Машину я не покупал, а выиграл по денежно-вещевой лотерее.

– Ездите много?

– Нет… Можно сказать, редко. Во всяком случае, не каж­дый день.

– Бережете?

– А что ж гонять зря…

– Кем работаете?

– В настоящее время?

– Разумеется…

– В настоящее время сторожем на галантерейной базе.

– На жизнь хватает?

– Жена работает. Сад опять же…

– А раньше кем работали?

– Ну, то быльем поросло…

– А все-таки?

– Н-ну… кладовщиком работал. На молочном заводе.

Сразу вспомнилось полузабытое громкое дело жуликов, обкрадывавших местный молокозавод.

– Вас оправдали?

– Разумеется.

Ну что ж… Нежелание возвращаться к неприятному про­шлому понятно. И все-таки какая-то очень личная непри­язнь к Камынину не исчезла. Поскольку она была именно лич­ная, Грошев постарался отодвинуть ее в сторону и заглу­шить – следователю она только мешает.

– Разрешите посмотреть машину?

Хозяин молча повел его к гаражу. Блеснули отполиро­ванные лак и никель.

– Сколько наездили? – спросил Грошев, медленно обходя машину.

– Семнадцать тысяч, – вздохнул хозяин и сообщил: – На­верное, продавать придется…

И это естественно – сторожем много не заработаешь…

Николай осмотрелся. В углу, под брезентом, горбились авто­мобильные покрышки, на стене висел съемный багажник, который при необходимости крепится на крыше машины, а под ним стояли канистры. Запасливый…

Нет, такой не продаст машину. И эта хозяйская ложь, рас­считанная на простачка, бьющая на жалость, вдруг перемеша­лась с подавленной, но не ушедшей неприязнью и обозлила Николая. Он подошел к Камынину вплотную и, заглядывая ему в глаза, спросил:

– Почему вы не сообщили в милицию о краже портфеля из вашей машины?