Суккуб

Где-то в центре на той же половине поднялась фигура. Тут же высветилась светом и тряхнула белой гривой. Я открыла рот. Да… Да… Я же говорила, что светленькая у них самая-самая!

— Нет. Нужно прямое влияние. Правая половина, уснули? — Состарившаяся в безвестности звезда французского кино опустила очки на правую половину зала. Где-то в последних рядах поднялась фигура, тут же высвечиваемая прожектором. Ну… и эта из нового состава тоже ничего. — Так, хорошо. У тебя время до завтрашнего вечера. У нас пол-Европы без газа.

— Ок. — Мяукнула хохлушка и села.

— Поехали дальше. Немецкие, русские, французские кураторы порноформирований, какого хрена по вашим блокам задач такие отставания?

На самом деле это звучало как: What the fuck are you doing? Но я уже привыкла транслировать в эфир качественный перевод ненормативной лексики.

— Кризис! — Задорно нашлась русская.

— Кризис! — Промурлыкала француженка.

— Кризис! — Сказала немка так, будто после этого слова все присутствующие должны были сообща эякулировать. Луч прожектора метался между тремя кураторами.

— Какой на хуй кризис? — Погасшая звезда обернулась ко мне и вздохнула. — Прости, милая. — Обернулась к правому от меня и левому от входа краю зала. — Когда сдадите объекты?

— На днях! — Такой русский акцент мог выдать даже немого.

— В понедельник! — Промурлыкала француженка. Я прикинула, что это будет какой-то понедельник, и скорее всего перед вторником следующего собрания.

— К пятнадцатому января финишируем. — Ответила немка.

Финишируем, повторила я про себя.

— Окей, поехали дальше. — Гамбург. На ком был Гамбург?

Я подняла взгляд в зал. Справа, сразу за кураторами, поднялся… мужчина.

— Он же мужчина. — Прошептала я прежде, чем успела себя одернуть. Глава Собрания опустила очки, взглянув на меня.

— С чего ты взяла?

Я растерялась.

— Ну, я же вижу. Ну… физиологически — это мужчина.

— Думаешь, адамово яблоко и пенис — это то, что делает мужчину мужчиной?

— Он гей? — Догадалась я.

— Я не гей. — Сказал мужик за кураторами.

— После собрания разберетесь. Что у тебя с Гамбургом? Кто нас перекрывает?

— Спроси у инкубатора. — Буркнул гей.

Наверно, я не совсем правильно поняла, у кого надо спросить. Инкубатор… Инкубатор…

— Хорошо. В четверг спрошу. Поехали дальше…

Я слушала повестки дня с беспокойством и благоговением. Когда в лучах прожектора в одной или другой половине зала поднимались женщины, иногда я с трудом сдерживала восторженный писк. Скоро я поняла, что правую от меня половину занимали деятельницы, работающий в прямом контакте. Шлюхи всех категорий и рангов. Самые влиятельные бляди планеты. Слева же сидели те, кого любили и желали миллионы… безнадежно и издалека.

— Кто за Корякским следил? — Спрашивала она.

В последних рядах правой половины поднялась девушка. Разглядеть ее было сложно.

— Хорошая работа. Пусть останется на тебе.

Я слушала внимательно, но понимала не все. Казалось, на А4 под пальцем угасшей звезды лежит весь мир. Она спросила, кто следил за вулканом, а я думала о том, что могла на самом деле эта девушка. Это собрание было не чем иным, как просто собранием. У них не было проблем. Была повестка дня, который длился одну декаду.

Когда старушка сказала: Все девочки. Спасибо за ваше небезразличное отношение к этому дряблому кровоточащему миру. До следующей встречи…

Когда она это сказала, я вздрогнула и не посмела, даже, улыбнуться. Сразу поднялся шумок. Зала потихоньку начала пустеть.

— Подожди минутку. Нам нужно поговорить. — Сказала старушка, положив теплую сухую ладошку мне на предплечье.

— Я хотела автограф взять… — Прошептала я, смущенно, наблюдая величественную осанку удаляющейся звезды. В этот момент та обернулась, чуть наклонив подбородок, и я, чуть, не заплакала.

— В следующий раз возьмешь. Пойдем.

Потухшая звезда присела на деревянную лавку и сжала коленочки под скромным платьем. Я прошла за ней и присела рядом.

Откуда-то из дебрей незамеченной, практически хозяйственной сумки, старушка вынула голубую пластиковую папочку. «Досье» — поняла я.

— Я вижу, что ты притягиваешь к себе сумасшедшие силы. Но не вижу, куда ты их тратишь. — Начала она озабоченно. — Надеюсь, ты не собираешься притянуть луну?

— Притянуть луну? — Не поняла я.

Она улыбнулась, вздыхая. Изящно закинув ногу на ногу, она положила локоть на спинку лавки.