Суккуба

– В общем – в башке у меня уже все, бардак! Туман наплывает! Но я же никогда не сдаюсь! Я просто не умею сдаваться! Сцука – мне на войну, я бы всех фашистов нафуй на штык надела! Не в то время родилась, точно! Или с топором бы – в викинги! Страсть как люблю про викингов киношки смотреть! У них ведь бабы вместе с мужиками дрались, с мечами, топорами в руках! Ну да ладно, речь не о том. В общем, полезла я в сумочку, а там у меня расческа. Знаешь такие – металлические, острые, как ножи! Их внутри будто специально для баб сделали, чтобы от козлов обороняться! Я эту расческу-то и достала! Первым ударом – прямо в ухо, куда попала. Как он орал – это надо было слышать. По ходу дела я ему барабанную перепонку проткнула. Но до мозга не достала. Видать далеко у него мозг-то, хрен достанешь. А когда он зажался руками-то, я озверела, и давай втыкать расческу куда попало. Била – со всей дури, даже руки порезала. В общем – попала я ему в глаз, и по самую рукоять туда и запихнула. Он как сидел, так и повалился. Наглушняк замочила. Тогда только я и опамятовала. А уж поздно. Ну и чо делать? Расческу выдернула, бросила на пол. Обшарила парня – хрустов нормально подняла. Полторы тыщи зеленых, рублей штук пятьдесят. Больше ничего брать не стала – ни браслетку, ни цепь, ни часы. Хотя и хотелось, внатури! Но я ведь не пальцем деланная, знаю, чем глупая жадность заканчивается. В багажнике нашла бутылки с каким-то пойлом – крепкое пойло, горючее. Бензин-то я хрен достану, не знаю как – это ведь иномарка, где там этот самый бензин, как его накачать – не знаю. Крышку-то вижу бензобака, а открыть не умею! Да того и гляди кто-нибудь пройдет – закон подлости. А это я налила в салон, на мотор, в рожу ублюдку, и зажигалку кинула. Заполыхало – просто ништяк! Синим пламенем! Ну, я оттуда и дунула. Куда подальше. Полгода отсиживалась, на улицы не выходила. Деньги есть, а бухать-то я в общем-то не бухаю, мне пожрать только, да попить. Ну и вот… Кто это был такой – до сих пор не знаю.

Валентина снова замолчала, вздохнула, тряхнула рыжей копной волос, криво усмехнулась:

– Знаешь, а потом у меня мысли начали приходить – а какого хера я упускаю случай? Вот как деньги легко-то достаются! Расческой в глаз – и готов! Две с лишним штуки баксов! А я за пятихатку грязные херы муслюкаю! Тьфу! Только вот убивать надо. А я не душегубка, что бы кто там не думал! Спереть – могу. А убить за бабки…только за очень большие бабки. А втыкать в глаз расческу за штуку баксов, и чтобы в скором времени загреметь на кичу – это не по мне!

– Считаешь, что за очень большие бабки можно и убить?

– Как будто ты так не считаешь! – Валентина сделала презрительную физиономию – Если бы мы так не считали, нас бы здесь не было! Помнишь, что Мастер сказал? Небось так же, как и мне: «Все, что прикажем. Может и убить прикажем» Я тогда для себя и решила – да черт с вами, со всеми! За такие-то деньги можно поиграть! Только вот зря они меня стали унижать. Я не выношу, когда меня унижают! Я сразу хочу врезать в морду!

Валентина замолчала. Таня тоже ничего не говорила, обдумывая сказанное и с тоской в сердце ожидая прибытия в пункт назначения. Так они и сидели, развалившись на кожаных диванах и молча глядя в иллюминаторы, на проносящиеся мимо борта брызги и волны. Впрочем – смотреть особо-то было и не на что. Море, солнце, брызги.

Приплыли довольно быстро – может так показалось за разговорами? Та же пристань, с которой их увезли на Остров, микроавтобус с темными стеклами. Только теперь их в микроавтобусе пятеро – Лена с девушками, и водитель с охранником. Что это охранник – догадаться нетрудно. Физиономия – от вида такой морды грецкие орехи сами по себе раскалываются, а хулиганы переходят на другую сторону улицы.

Опять кривые улицы, гладкие, не как дома, пышные сады, вывески на непонятном языке (все-таки греческом, точно!).

Через полчаса неспешной езды, микроавтобус остановился возле неприметного здания с облупившейся штукатуркой, покрывавшей стены, сложенные из грубых массивных каменных глыб. Дверь открылась, и Лена жестом приказала следовать за ней. Охранник пошел следом, будто надзирая за тем, чтобы девушки не сбежали. А может – именно надзирая. Помня, что из себя представляет Валентина.

Поднялись на второй этаж по довольно-таки широкой лестнице. Внутри здания, кстати, все было не так обшарпано, как снаружи. Не изысканно, не элегантно, но вполне добротно и почему-то напомнило некий офис. Или что-то увиденное в кино. Кадки с растениями, кресла, диваны, столики – нет, это точно что-то напоминало!

А потом, как обухом по голове: да это же…

– Бордель! – шепнула Валентина – Убей меня бог – бордель! Только пустой. Интересно, куда они девок дели. На колбасу пустили? Щас и нас заколбасят, и все! Держись ко мне поближе – уж в городе-то как-нибудь спрячемся, это не в море «саженками» уходить!

– За мной! – Лена пошла по коридору, впереди нее быстро семенила седая женщина лет шестидесяти-семидесяти, одетая неброско, но вполне себе элегантно. В конце коридора остановились, и Лена повелительно указала: