Суккуба

В лодке было две, не считая рулевого, оставшегося на месте, когда вся группа перелезала на баркас. Командир остался на баркасе с двумя бойцами, так что Таня очень надеялась, что никто из сопровождающих не говорил по-русски. Впрочем – она говорила достаточно тихо, на ухо, да и шум мощного подвесного мотора заглушал все звуки на расстоянии нескольких метров от себя. Вряд ли кто-то сумел что-нибудь разобрать. Но и расслабляться не стоило – вон как получилось, грек вполне прилично «шпрехает» по-русски! Нельзя недооценивать противника. Почему – противника? А для них с Валькой сейчас все – противники. Весь мир против них! И нужно сыграть так, чтобы победа осталась за ними, За ней, Таней, и за Валей.

Странно как все получается – враг ни с того, ни с сего становится другом, играет судьба человеком, как соседская девчонка – куклой. Восемнадцать лет – будто карась в тине. Тихо, спокойно, сытно. Без особых хлопот. А потом – как с цепи сорвалось! То авария, то Москва, то вот – лодка, несущаяся по волнам, и трое чужих бойцов, иностранцев с длинными черными винтовками. Или автоматами – черт их знает, что это такое! Как в сериале каком-нибудь. Впрочем – никакой сериал не сможет этого описать. Ни один продюсер не решится снять такое.

Подняли на борт их прямо в лодке. Таня думала, что придется лезть по чему-то вроде веревочной лестницы, и заранее готовилась к тому, что бойцы будут пялиться на ее голый зад, хихикать и причмокивать. Но ничего такого не случилось. Их подняли, приделав к лодке канаты, и через пять минут Таня и Валентина уже стояли перед человеком в форме – щеголеватым, выглаженным и вычищенным, как офицер с какой-нибудь картинки, изображающей морской парад. Он что-то сказал по английски, увидел, что девушки его не поняли (они помотали головой, словами: «Русские мы! Русские!»), и тогда поманил рукой, зашагав вдоль правого борта.

Вообще-то Таня кое-что уцепила – офицер сказал, что им нужно пройти в каюту, что их сейчас туда сопроводят. Но почему-то не захотела раскрывать этот секрет. Пусть думают, что они ни бельмеса не понимают по-английски. Так спокойнее.

Каюта запиралась снаружи, у нее не было даже ручки для открывания дверей, из чего Таня сделала вывод, что скорее всего это и не каюта, а что-то вроде изолятора – то ли для больных, то ли для заключенных. Валентина тоже это поняла, практически сразу:

– Это КПЗ, точно! – она деловито осмотрелась по сторонам – Унитаз, две кровати. Точно, подружка, нас с тобой в КПЗ закрыли. И скоро придет следак. Вот так вот! Щас начнут нас «колоть»!

Но пришел не следак, а совсем молодой матросик с подносом в руках. На подносе стояли глубокие чашки с чем-то вкусно пахнущим – каким-то густым супом, тарелка с кусочками хлеба, намазанными маслом, и две большие кружки, из которых шел пар.

Между кроватями имелся столик – ну в точности, как в купе поезда, на него матросик и поставил свой поднос, изо всех сил стараясь не смотреть на обнаженные выше колен ноги девушек, расположившихся на грубых суконных одеялах, как у себя дома.

Таня сама удивлялась – почему же она не боится? Чужой корабль, толпы чужих мужиков. Они с Валькой то ли пленницы, то ли спасенные – под подозрением в чем-то. А ей вот на все плевать! Есть хочется. Спать хочется. Накрыться одеялом – и спать, желательно сутки, не меньше. Но все-таки, вначале – поесть.

Они – урча, как дикие кошки и едва не постанывая от наслаждения влили в себя содержимое чашек, набили животы хлебом-маслом (нашлись еще и контейнеры с джемом, очень кстати!) и оставив на столике грязную посуду, растянулись на одеялах. Глаза закрывались, спать хотелось просто до безумия.

Раздеваться не стали. Нижнего белья нет, а спать совсем голышом в незнакомом месте не хотелось. Платье, конечно, помнется – да и черт бы с ним. Новое купит.

Через пять минут они уже спали, сопя и причмокивая во сне, как младенцы.

Во сколько их разбудили, сколько они спали – Таня понять не смогла. Но только проснулась она от прикосновения к своей руке, лежащей поверх одеяла:

– Проснитесь! Девушки, проснитесь!

Мужчина говорил по-русски так чисто, так хорошо, что у Тани екнуло сердце:

– Вы русский, да? Русский? Из консульства?

– Нет – улыбнулся мужчина, и Таня невольно отметила, что улыбка у него очень приятна. Достаточно молодой, лет тридцать, кареглазый и черноволосый, он смахивал на южанина, какого-нибудь армянина, или грузина. Только вот нос был греческим – прямым, и не таким большим, как у кавказцев.

– Я меня отец русский – снова усмехнулся мужчина – Мое имя…Георгиос.

Мужчина слегка замешкался, называя свое имя, и Таня поняла – врет. А зачем тебе врать, если не задумал что-то нехорошее? Так что Таня предельно насторожилась, и приготовилась к нелегкому разговору. И не ошиблась.

– Итак, девушки, кто вы, и куда вы шли на этом баркасе? Как на нем оказались, и где хозяин баркаса? А еще – что за лужа органического происхождения, что находится на корме? Кто это? Или что это?