Суккуба

– Под куст! Прячемся – под куст! – крикнула Таня, нырнув под колючий корявый кустарник, прижалась к его стволу, чувствуя, как иголки впиваются в тело. Было ужасно больно, но сейчас не до слез и соплей – Таня чувствовала, что речь идет о самой жизни! Валентина плюхнулась рядом.

– Танюха, скидавай платье! Вернее то, что от него осталось – белое видно! Они нас в платьях легче видят!

Таня кивнула, быстро стянула с себя остатки того, что когда-то было платьем, посмотрев на грязную, в пятнах крови тряпку с сожалением бросила:

– Берегла, берегла…ну твою ж мать, а?!

– Плохими словами не выражайся! – нарочито-деловито поправила Валентина, и они обе вдруг начали хихикать, а потом захохотали – в голос, захлебываясь, со слезами и стонами. И смеялись так минуты три без остановки, прекрасно понимая, что это ненормально, что у них на самом деле истерика, и что сейчас точно не до смеха.

Таня никогда еще не была так близко от вертолета. Ну что такое вертолет? Пропеллер, под ним кабинка с людьми. Стрекочет себе, и стрекочет, делов-то!

Нет. Он не стрекочет. Он ревет. Он отправляет вниз такой поток воздуха, что вверх подымается все, что может улететь! Бумажки, веточки…обрывки платьев. Рев такой, что уши закладывает! Но страшнее всего – человек в дверном проеме вертолета – тот, что у пулемета. Он смотрит на Таню сквозь свои темные очки-консервы, закрывающие половину лица. Есть в нем что-то от насекомого, или от инопланетянина, который выглядывает из своей летающей тарелки. Он рядом, совсем рядом, и Таня видит, как шевелится круглый, многоствольный пулемет, выбирая место, к которому понесутся раскаленные смертоносные пчелы.

И ее охватила ярость! За что?! Ну что она сделала, чтобы вот так умереть на раскаленном склоне чужой страны?! Она и не любила никогда! Да и не жила как следует! Ну за что ей такая кара? Столько мерзких, совсем мерзких людей живут и процветают, можно даже сказать – нелюдей! А она, простая девчонка, должна сейчас корчиться, раздираемая свинцовым дождем?! Да не бывать этому!

Зов ударил в пулеметчика уже после того, как первая очередь вспорола склон горы, взметнув в воздух кусочки дерева, землю, перегретую пыль и мелкие камешки, посекшие кожу лица. Пулемет тут же замолк, и человек в очках-консервах замер, застыл, будто его разбил паралич.

До вертолета было совсем недалеко – метров десять, не больше, он висел прямо над крутым склоном, где прятались девчонки, и Тане было видно все, что происходило в вертолете, открытом с обеих сторон. Это был какой-то иностранный вертолет, похожий на те, что показывали в американских боевиках. Таня не знала его названия, да и зачем ей оно? Главное – не ошибиться с расстоянием!

И она помчалась вперед. Короткий пробег, и…прыжок! На пределе сил модифицированного тела-«бабуина», на ярости, на отчаянии, на злости – вперед! Туда, где сидит пулеметчик, туда, где за его спиной виднеются еще две фигуры, тормошащие, отталкивающие пулеметчика от дверного проема!

Она не долетела всего чуть-чуть. Пилот, который заметил старт суккубы, отвернул вертолет в сторону, и все, что она смогла – это зацепиться за толстый металлический полоз, окрашенный в грязно-зеленый цвет.

Но этого хватило. Руки, «украшенные» острейшими когтями, перевитые стальными модифицированными мускулами оборотня выбросили Таню вверх, к салону вертолета, и через секунду она уже перелетала через голову пулеметчика, отчаянно вцепившегося в свое орудие убийства.

Ее успели подстрелить – три пули из крупнокалиберного пистолета разорвали ей грудь, бок, левое плечо, но это никак не могло остановить атакующую суккубу. Неприятно было, да, больно, замедлило – на полсекунды, но не более того. Вот если бы в голову, если бы мозги наружу, тогда да. А так – ну, хуже работает левая рука\лапа, и что? Неужели им станет легче, если голову оторвут не двумя руками, а одной правой?

Никогда Таня не думала, что будет убивать вот так, своими руками, чтобы кровь брызгала наружу, заливая лицо, стены, пол. Чтобы трещали выкручиваемые позвонки, чтобы с чмоканьем отрывалась плоть, лишенная своего привычного местоположения.

Стрелок из пистолета умер мгновенно, на месте. Таня оторвала ему голову, и выкинула ее наружу. Второй почему-то так и не выстрелил, хотя усиленно жал на спуск, направляя на суккубу свой пистолет. То ли патрон в патронник не дослал, то ли с предохранителя с перепугу не снял – да какая разница, почему не выстрелил? Главное – не выстрелил, вот и все! И полетел вниз – с криком вылетев в пустоту после страшного удара открытой лапой.

Снова посыл Зова – пилот охнул и оглянулся на суккубу, превращающуюся в девушку. В красивую девушку, в очень красивую девушку, в девушку, ради которой стоит убить весь мир, или положить его к этим стройным, таким соблазнительным, таким желанным ногам!

– Возвращайся! Нужно подобрать мою подругу!

Пилот мелко закивал, и вертолет сделал разворот, отправляясь туда где осталась Валентина. Вернее – то, что от нее осталось.