Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона

«Я должен идти! Где-то впереди – есть Оазис и вода! Это – спасение. Третий раз прохожу я этот путь и – как будто в первый раз. Сам Господь Яхве посылает мне испытания, которые с каждым разом становятся все трудней и трудней. Зачем оказался я погребен под песком? И зачем кто-то сжалился надо мной? Господь не дал мне умереть – вызволил из ужасной могилы? Жизнь моя предназначена для великих свершений и грандиозных замыслов… Но я оказался погребен после того, как возжелал вдруг власти и могущества над всем живущим на земле и над миром! Такой властью может обладать только Господь, создавший мир. А кто я? Всего лишь ничтожный человек, посягнувший на то, что мне не принадлежит… И Господь мой Яхве наказал меня за грех гордыни и самонадеянность! Нет, не случайность все произошедшее со мной! Но что скажут на это Синедрионские мудрецы, если я расскажу им эту историю? Я обязательно сочиню об этом песню. Если дойду до цели», – решил про себя Соломон.

Однако пройдя еще несколько миль, он опять не чувствовал своих ног – одну только жгучую боль. Соломон изнемогал под немилосердными лучами палящего солнца. Даже легкий кедровый посох в руке стал казаться ему неподъемным, будто сделан он был не из легкого кедра, а из железа. Отчаявшись, Соломон присел на землю и обреченно понял, что идти больше не сможет – никакие усилия крепкой воли не поднимут его обессилевшее и ставшее непослушным измученное тело. Он закрыл глаза и в очередной раз приготовился к смерти, которая, он не сомневался, скоро наступит от испепеляющего жара белого солнца. Губы его потрескались и распухли без воды, язык ворочался во рту, как тяжелый жернов. Прошло еще несколько часов, а Соломон все также не мог заставить себя подняться с земли. Перед его внутренним взором всполохами проходила вся его жизнь, а потом неожиданно стали появляться образы и воспоминания о вожделенном Оазисе.

И о, чудо!

Когда он поднял воспаленные веки, чтобы в последний раз увидеть мир, – то возликовал от радости и изумления, потому что узрел, что сидит, согбенный и сраженный болью, посреди живительного Оазиса, под огромным деревом Шезаф-Ююба, с толстыми ветками, покрытыми зелеными листьями и многочисленными колючками.

Всякий раз чудесный Оазис представал перед сыном царя Давида в неожиданных местах бесплодной пустыни. И происходило это в самые трудные моменты, когда отчаяние охватывало душу, память истощалась, тело теряло свои силы, и только сознание лихорадочно и гулко работало где-то внутри обмякшей от жажды и крайнего утомления грудины. Так было и на этот раз. И разве не чудо, что Оазис появился перед ним, когда силы Соломона уже были совсем на исходе?

Забыв об усталости, Соломон вскочил и бросился вниз к живительному ручью. С наслаждением и жадностью припал он к его прохладным и чистым струям, чувствуя, как силы возвращаются в усталое ослабевшее тело. Мозг прояснялся с каждым выпитым глотком. Вода Оазиса, на первый взгляд такая податливая, на поверку обладала огромной мощью: даже огромные валуны она обходила и обтачивала легким прохладным потоком – преподнося бесстрашному человеку свои природные дары и обучая хитроумию и упорству.

Насытившись, Соломон вернулся к могучему дереву, сел и, прислонившись к гладкому стволу спиной, спокойно задремал. Казалось, что время остановилось для него.

Проснулся он от того, что по его руке вниз пробежал маленький муравей. Соломон небрежно смахнул докучливое насекомое. Однако неугомонный муравей не успокоился. Он подбежал к ступне царя и спрятался под нее. Соломон усмехнулся – достаточно ему только пошевелить ногой, и маленький муравей будет безжалостно раздавлен.

«Не всякое то убежище прочное и надежное, какое кажется таковым! Порой такое убежище – лишь обман и иллюзия… – подумал мудрый Соломон. – Нет! Я не убью тебя, маленький муравей, потому что кто знает, не окажусь ли я сам когда-нибудь в таком положении…» – и, пожалев муравья, он осторожно отодвинул ступню в сторону. Замерший от страха муравей ожил и побежал своей дорогой.

Царь проследил взглядом, куда же направлялся муравей. Недалеко от дерева Шезаф-Ююба виднелся целый муравейник. Туда, по-видимому, и спешил юркий путешественник. Однако муравей неожиданно свернул в сторону от своего дома, и царь рассудил: «Мне, как правителю, известны многие явления природы и государственного обустройства. Я уверен, что точно знаю, как поступят мои подданные! Но это жалкий самообман! А вот и подтверждение моих мыслей… Я был точно уверен, куда двинется этот маленький юркий муравей – он должен был побежать в свой муравейник! Однако он побежал в другую сторону… Так и окружающие люди. Каждый из нас, подобно маленьким муравьям, бежит своей дорогой! И все, что мы думаем о них, – наша иллюзия».