Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566

К тому же его озабоченность была вызвана не только привязанностью к Роксолане. На султана влияла также любовь к болезненному Джехангиру и стройной обаятельной Михрмах. На этом и играла Роксолана. Если бы Рустаму, мужу Михрмах, была бы дана власть! Бескомпромиссный и справедливый Рустам смог бы защитить членов семьи. Но для этого он должен стать визирем.

Сулейман серьезно отнесся к этим доводам. И не потому, что он ожидал смерти, о возможности которой Роксолана осмелилась упомянуть. Султан чувствовал потребность защитить своих детей, перед тем как уйдет из жизни. И тогда он послал Мустафу управлять вместо плодородной Магнизии, где набирались опыта потенциальные султаны, одним из городов далеко на востоке, а Рустама назначил бейлербеем Диярбакыра, который расположен еще дальше.

Своей молчаливостью и выносливостью в работе Рустам напоминал своего тестя, султана. Он знал финансы лучше Ибрагима. Никто не подвергал сомнению прямоту и честность албанца, однако неизвестно было, как он поведет себя в будущем и не использует ли его Роксолана для своей выгоды.

Между тем ее шансы росли по мере того, как дряхлый визирь-евнух становился все более недееспособным. Теперь он был способен лишь сидеть истуканом на заседаниях Дивана. Сулейман уволил его в отставку и назначил на его место Рустама, нарушив тем самым другой закон Завоевателя, по которому эта должность доставалась лишь по способностям человека, а никак не благодаря его родственным связям. До сих пор ни один султан не мог назначить родственника на пост визиря.

Роксолана добилась этого посредством весьма тонких интриг. Теперь между троном и ее сыновьями стоял только Мустафа. Если бы Мустафа был устранен, она приобрела бы в серале статус матери наследника султана, контролируя через Рустама визирей.

Однако способный и популярный наследник мог быть казнен только по приказу самого Сулеймана, которому не могла и присниться гибель собственного сына. Замыслам Роксоланы помогла одна мелочь. На дальних границах Мустафа приобретал в войсках все большую популярность. Шпионы доставляли ей несомненные доказательства этого, не сопровождая их, правда, свидетельствами нелояльности Мустафы отцу. Они просто передавали подслушанные в военных лагерях разговоры. «Молодой султан рожден в седле… даже теперь он может понести штандарты в „зону войны“ быстрее, чем падишах… когда он раздает подарки, то делает это двумя руками… да продлит Аллах его годы и поможет ему стать нашим падишахом».

Умело отбирая из этих сообщений нужные ей штрихи, Роксолана мало-помалу знакомила с ними султана. Она знала его тайну и помнила, как долго он вынашивал замысел восстания янычар против своего стареющего деда. Если бы султан не доверил ей этой тайны, она не преуспела бы в своих интригах.

Однако понадобились годы, чтобы реализовались ее планы.

Роксолана постоянно изучала своего мужа. Время от времени во внутреннюю Тронную комнату из расположенной напротив школы доставляли хор мальчиков с завязанными глазами. Роксолана садилась за решетчатым окном и наблюдала лицо Сулеймана, слушавшего, расслабившись, песни. Она чувствовала в нем нечто, недоступное ее пониманию. В глубине его души таилась жестокость, подозрительность в отношении того, чего он не понимал, и безмерная тоска, причину которой Хассеки Хуррам при всей ее интуиции не могла постигнуть.

Плести заговор против султана было опасно. На это не решался даже неблагодарный Ибрагим. Самое большее, что могла себе позволить Роксолана, – это при удобном случае возбудить его подозрительность. А она была присуща Сулейману. До сих пор, проезжая мимо казарм янычар, он по привычке бросал взгляды на их котелки. Вот если бы удалось заставить его отнестись подозрительно и к тому, кто ей неугоден!

Роксолана оценивала достоинства сына Гульбехар вполне реально. Нельзя было не согласиться с тем, чтобы Мустафа во главе Азиатской армии покончил с угрозой на восточной границе империи, исходившей от фанатичных персов. Теперь за ним последуют даже янычары, хотя они не признают своим главнокомандующим никого другого, кроме Господина двух миров. Сулейману не нужно снова ехать на восток.

Однако султан все-таки поехал туда после замирения с европейцами. Возможно, надеялся покончить с персами сам, поскольку брат шаха укрылся при его дворе в Константинополе. При этом Сулейман проигнорировал советы своих приближенных не брать с собой на восток шаха-еретика. Если власть в Персии будет поделена между шахом Taxмаспом и его мятежным братом, безопасность на восточных границах Османской империи будет обеспечена.