Сулла бы одобрил

– Пока никаких митингов, демонстраций, протестов!.. На первом этапе только разъяснительная работа. Увы, населению приходится напоминать такие истины, что дважды два четыре, а ученые создали этот мир не для того, чтобы его разлагали клоуны, спортсмены и телеведущие. Миром должны править умные, а не самые громогласные и напористые, как почему-то получилось. Иначе все рухнет.

Дагестанец вскинулся, как конь перед неожиданно выпрыгнувшей навстречу стеной.

– Но теория без дела мертва…

– Будет и дело, – пообещал я, – сперва нужно проверить, как среагирует мир на такую назревшую ситуацию. Мы сперва должны обратить внимание на этот назревший нарыв, что уже заражает и без того не слишком здоровый организм… Поднимем волну! Пусть все увидят!

Фальстаф сказал со стула:

– Все и так видят. Пора выразить возмущение. И что так дальше жить нельзя. Но сперва создайте комитет, выберите правление, председателя. Я здесь только для того, чтобы открыть учредительное собрание, а дальше руль в ваших руках!

Глаза блондина загорелись, я уже видел, как он в мечтах рулит движением, что снесет старый мир в пропасть, а на его руинах построит наш новый и светлый, нужно только успеть ухватить руль и не дать другим выдернуть.

Я прибавил громкости и сказал с экрана, укрупнив изображение:

– Мы интеллигенты, наше оружие – слово. Гусары, молчать!.. Разъясняйте нашу позицию. Напоминайте, что мы, ученые, создали этот мир и сейчас видим с тревогой, как он рушится! А под развалинами погибнут и те, кто в погоне за желудями подрывают его корни.

Ночью, судя по новостям, прогремел мощный взрыв в ночном клубе на Арбате. Погибло семьдесят человек при взрыве, еще тридцать были раздавлены обрушившейся крышей.

На место взрыва прибыли десятки специализированных авто, работают спасатели, пожарные, волонтерские группы, все суетятся, орут, приходится работать, а как было хорошо только получать довольно высокие зарплаты.

Саруман и Фальстаф в своих креслах, со спины их не видно, только у Фальстафа бока свисают по обе стороны. Я переключился на камеру, что смотрит со стороны компов, теперь оба ко мне лицом, старые и грузные, последние мамонты той уходящей эпохи, когда профессора были похожи на профессоров, а не боксеров на пенсии.

Фальстаф, правда, приспособил в помощь GPT-6, разума тот не обрел, чего так страшились алармисты, зато работает быстро и точно, доказывая, что расшаренный интеллект и разум не одно и то же.

– Привет, – сказал я с экрана, что на стене напротив Фальстафа, – что смотрите?

Он поморщился, вместо него ответил злым голосом Саруман:

– Сейчас новостная хроника круче любого боевика. Видишь, пожар дотушивают?

– Это запись, – ответил я. – А что было?

– Ночной клуб, – сообщил он. – То ли грабанули и следы заметают, то ли конкуренты…

Фальстаф сказал еще злее:

– Только вчера поговорили насчет движения в защиту ученых, и вот сразу…

Я сказал быстро:

– Не гони волну. Это не наши. Просто не успели бы. Да и не наши методы. Вряд ли кто-то из интеллигенции умеет обращаться даже с пистолетом, а чтоб пронести бомбу и рвануть…

Фальстаф буркнул:

– Я вообще думаю, сами рванули ради страховки.

Саруман даже не сдвинулся в кресле, тяжелый и грузный, проворчал там в глубине:

– Вряд ли, все ночные клубы деньгу гребут, мама не горюй. Как в последние дни Рима!

– Ну и хрен с ними, – сказал я. – Лишь бы паучников не взрывали.

Он вскинул на меня взгляд, полный неодобрения.

– Но там же люди погибли!.. Молодые, дурные, еще могли бы исправиться. Ты что-то ожесточился, Берлог.

Я подумал, ответил почти уверенно:

– Да нет, я и был таким, только скукоженный в жестких рамках общества. А сейчас свободен от всех рамок и красных линий. То ли бессмертный, то ли вовсе неживой, но как-то так. Боюсь, когда начнем переводить людей в цифру, такое начнется, если каждый сбросит узду…

Саруман вздрогнул, зябко поежился.

– Вообще-то да, – сказал он, – не продумали, а что потом, а что потом, как говаривал товарищ Евтушенко. Я вот тоже осуждаю теракт и сожалею о гибели, но это все наше воспитание, а если копнуть… жалко ли мне этих дебилов, что всю ночь там пьют, пляшут, совокупляются, а утром расползаются, ни на что не пригодные? И квантовую физику из них никто учить не будет, зуб Фальстафа даю!

Фальстаф сказал весело:

– Ну ты у нас вообще интеллигент-экстремист, вроде князя Кропоткина, а то и вовсе Бакунина. Зато Берлог всегда был образцом благоразумия.

– Это у него микробном был разумный, – предположил Саруман. – А без него он зверь лютый и мохнатый.

Я сказал, защищаясь:

– А вы смотрели, кто в ночных клубах?.. Ни одного научного работника, как и токарей или слесарей.

Сынки и дочери богатых родителей, вырастут паразитами-чиновниками. Папаши пристроят на хлебных должностях. И будут пилить бюджет, урывая на виллы в Майями и яхты по сто миллионов долларов.

Фальстаф пробормотал:

– Вообще-то если взглянуть на автомобили, припаркованные у таких клубов, то ясно, что не работяги и даже не доктора наук. Мне на такую тачку лет десять не есть и не пить… Но все-таки вот так жестко… гм, мы же гуманисты!