Султан и его враги. Том 2

— Выслушай меня! Это не было моим желанием! Меня послал Баба-Мансур.

— Вы слышали все, братья мои! — сказал говоривший, обращаясь к своим шестерым товарищам. — Теперь я спрашиваю вас: виновен ли Гаким, дервиш из развалин Кадри, в преступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?

— Нет! — сказал один из Золотых Масок.

— Нет! — повторили остальные.

— Значит, ему следует другое наказание? — продолжал обвинитель.

— Да! Пусть он будет изгнан! — раздалось в ответ, и эти слова были повторены всеми Золотыми Масками.

— Как! Вы не убьете меня? Вы пощадите меня! — вскричал дервиш, который думал уже, что наступил его последний час.

— Отведите его в подземелье! — приказал обвинитель.

В ту же минуту дервиш почувствовал, что ему снова завязали глаза и повели.

В это время Гаким услышал издали знакомый ему голос Лаццаро. Преступник, которому суждено было предстать перед таинственным судом после дервиша, был грек.

У него точно так же были завязаны глаза и связаны руки.

— Кто вы? Куда вы меня ведете? — кричал грек в бессильном бешенстве. — Вы, верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня, потому что я знаю о многих его преступлениях! Но горе ему, если он осмелится убить меня!

В это мгновение с его глаз упала повязка, и он увидел себя в окружении семи Золотых Масок.

Неописуемый ужас овладел им.

— Как! Это вы?! — вскричал он беззвучным голосом. — Я в ваших руках!

— Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, — послышался глухой голос обвинителя, — мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке с кем-то.

— Откуда вы это знаете? — вскричал в ужасе Лаццаро.

— Or нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты спою вину? Ты молчишь — это молчание и есть твой ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ли ты в этом?

— Я любил ее! Я хотел обладать ею! — вскричал грек. — Страсть делала меня безумным.

— Далее, ты обвиняешься в покушении на убийство дочери галатской гадалки Кадиджи, а также в том, что вместе с солдатом негром Тимбо убил бывшего султана Абдула-Азиса.

— Аллах! — вскричал в ужасе Лаццаро, как будто бы он был мусульманином. — Вы знаете все! Вы всеведущи! Вы убьете меня?

— Сознаешься ли ты в своей вине? — продолжал обвинитель.

— Вы знаете все! — сказал грек после минутного молчания. — Что может скрыться от вас, всемогущих и всеведущих? Разве поможет мне ложь? Вы знаете мои поступки лучше, чем я сам. Я в вашей власти. Я знаю, что мне не избежать смерти…

— Молчи, грек! — прервал обвинитель. — Отвечай на заданный тебе вопрос. Твоя участь еще не решена. Вы слышали все, братья мои, — продолжал он, обращаясь к остальным таинственным судьям, — теперь я спрашиваю вас, виновен ли грек Лаццаро в преступлениях, которые может искупить только смерть?

— Да! Он виновен! Пусть он умрет! — послышался глухой голос одного из Золотых Масок.

Грек отчаянно вскрикнул.

— Он виновен! Он должен умереть! — повторили остальные.

Лаццаро видел, что он погиб, если ему не удастся при помощи какой-нибудь хитрости добиться отсрочки казни.

— Пусть он умрет! — заключил обвинитель. — Имеешь ли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?

— Ваше решение справедливо, я это чувствую! — отвечал Лаццаро с притворным смирением и покорностью. — Я знаю, что ничто уже не может спасти меня, что мне не избежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказать вам, всемогущим, все, что лежит у меня на душе. Выслушайте мои последние слова, последнее желание! Я ненавижу Мансура всеми силами души! Что значу я со всеми своими преступлениями в сравнении с ним! Разве худшие из них не сделаны по его приказанию? Разве вся эта война не дело его рук? Что такое Лаццаро в сравнении с этим дьяволом? Дитя! Ученик! Я ненавижу его, как своего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мне хотелось бы перед смертью видеть его наказанным, выдать его в ваши руки!

— Час Мансура скоро пробьет! И он не избежит наказания! — сказал обвинитель.

— Но вы могли бы иметь во мне страшного для него свидетеля, — продолжал Лаццаро. — Если вы хотите исполнить мое последнее желание, то дадите мне свободу хотя бы на самое короткое время. Я хочу выдать вам Мансура! Мысль о мщении не даст мне спокойно умереть!

— Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! — раздался глухой голос обвинителя. — Но не думай, что ты сможешь избежать наказания.

— Как могу я думать об этом? Разве вы не всеведущи? — вскричал грек.

— Ступай, но через семь дней вернись! При малейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! — раздался глухой голос обвинителя.

Снова на глаза Лаццаро была надета повязка, и его повели из развалин.

Когда он почувствовал себя свободным и снял повязку, то увидел себя в пустынном месте далеко от города.

В ту же ночь дервиша Гакима отвезли на большой корабль «Калисси», который отходил в Индию и должен был отвезти туда в изгнание дервиша.

V. В башне сераскириата