Султан моих снов

«Время не лечит, лишь ненадолго заглушает боль утраты, чтобы усилиться стократно, когда воспоминания нахлынут вновь, а душевные раны, затянувшиеся тонкой кожей шрамы, лопнут, воспалятся и загноятся…».

— Не извиняйся, милая, ты же не знала, — Валентина Ильинична достала бумажные платочки из сумочки и протянула мне.

— Спасибо, что поделились, — выходит, я получила ценную информацию. Сами того не подозревая, они рассказали важные вещи, а главное — помогли понять, в каком направлении двигаться дальше.

«Может быть стоит признаться во всём?».

И словно прочитав мои мысли, Константин Андреевич тут же спросил:

— Ярослава, а почему тебя это так заинтересовало? — он посмотрел цепким внимательным взглядом.

Ответить я не успела.

Нас прервали.

Со спины прозвучал мужской голос…

Глава 9

— Merhaba, — произнёс подошедший человек, обратившись к нам (что по-турецки означает: «здравствуйте» — это без перевода понимаю и знаю, выучила несколько слов на местном языке из соображений элементарной вежливости, если потребуется воспользоваться).

А я боюсь пошевелиться…

Голос мужчины не кажется мне знакомым, ничего не напоминает и ни с чем не ассоциируется, а вот само звучание — утробное, басистое, грубое, с властными стальными нотками, вселяет тревогу, погружая в состояние, граничащее с ядовитой паникой… По силе восприятия сравнить это можно, пожалуй, лишь с животным страхом — на каком-то первобытном уровне, основанном на инстинктах, как сигнал к бегству и спасению. Появилась нервозность и странное необъяснимое волнение, вплоть до лёгкой дрожи в теле, а сердце учащённо забилось в бешеном ритме.

Обернувшись назад, в очередной раз, я испытала шок, когда посмотрела на него… Возникло единственное желание: съёжиться, сжаться под его тяжёлым, пристальным, прожигающим насквозь взглядом, а лучше — немедленно уйти, лишь бы не видеть...

Жуткие шрамы…

Они избороздили кожу толстыми линиями с неровными краями, будто следы, оставленные острыми когтями хищника, как от мощного удара наотмашь — проходят точно по центру, тянутся от лба, через нос, рот, вдоль шеи и прячутся под воротником рубашки. И это точно не тот случай, когда подобные отметины являются украшением мужчины. Мимика лица перекошена. Выглядит ужасающе и зловеще.

Он тоже рассматривает меня — с нескрываемым удивлением и интересом, как успела заметить… Так сразу не угадаешь, о чём думает: изогнул бровь, при этом ухмыляется уголком губ, что больше напоминает звериный оскал, отчего ещё страшнее становится.

Противные ощущения вызывает — не только из-за отталкивающего образа в целом, но и давящей энергетики, исходящей от этого человека, словно горячие потоки воздуха резко сгустились, окружили и душат. А глаза у него чёрные как непроглядная ночь — пугающие бездонные омуты, в которых отражается тьма…

Чувствую, насколько он опасен. Интуиция вопит истошным воплем: «от таких надо держаться на расстоянии!».

Я с трудом разорвала зрительный контакт, опустив голову и отвернувшись.

Константин Андреевич поздоровался с ним в ответ — пренебрежительно, недовольно и неохотно, как показалось. Затем сказал что-то ещё на турецком языке. После чего мужчины начали спорить, возмущаться и кидаться взаимными претензиями, судя по сыплющейся обвинительной интонации в адрес друг друга.

В этот момент, Валентина Ильинична ухватила меня за локоть и повела за собой в направлении выхода с кладбища.

А попутно предупредила:

— Тебе необходимо уйти. Срочно. Ради своей же безопасности, — настоятельно порекомендовала. — Встретимся в отеле и всё обсудим. Объясню сложившуюся ситуацию.

— Это Серкан, да? — зачем-то уточнила я.

Впрочем, и так понятно — он. Внешность не самая дружелюбная и располагающая к себе — действительно, похож на чудовище, безжалостное и жестокое. Прям Дьявол во плоти. Мерзкое впечатление производит, вызывая неприятные эмоции, отвращение и другие тошнотворные ощущения.

Зато теперь знаю, как выглядит. Во снах я лишь слышала о нём, но лица не видела ни разу, а поведанная родственниками Лены трагическая история — добавила подробной характеристики, чтобы быть осторожной и внимательной.

— Кто ж ещё… — раздражённо прошипела женщина. — Мы совсем не ожидали, что Серкан заявится сюда. Почти два года не ходил на могилу, а тут пожаловал собственной персоной. Хватило ведь наглости. Сволочь… Наверняка, что-то понадобилось, раз пришёл. Найти нас в этот день проще простого — всегда здесь…

— В чём дело? — я растерялась. Не удержалась и посмотрела на мужчин. — О чём они говорят? — «а точнее — ругаются» — пытаюсь домыслить суть их фраз, хотя для меня это непосильная задача без навыков владения турецким языком.

Стоит отдать должное Константину Андреевичу: ведёт себя уверенно, не тушуется и не уступает в напоре Серкану.