Сумасбродка для ректора

— Придется тебе потерпеть. Обезболивающее зелье с лечащими свойствами буду готовить сейчас. Предвидеть подобные травмы не мог, извини.

— Действуйте, профессор, действуйте! — пытался я намекнуть на то, что лучше бы ему заняться производством исцеляющего зелья молча. Обычно меня забавляет безобидная болтовня и подначки Георгия, но сейчас я понял, что все больше раздражаюсь и могу сорваться. Однако обижать друга совсем не хотелось. Я злился на себя, и вымещать это на Гарри я не имел права.

Но не зря я считаю Гарри и гениальным целителем, и хорошим товарищем: он, будто прочтя мои мысли и настрой, замолчал, посерьезнел и принялся, посасывая трубку, растирать в чаше какие-то травки, добавлять туда порошки, жидкости и смолистые субстанции, при этом шепча свои целительские заклинания. Минут через семь он поднес к чаше один из многочисленных своих артефактов из драгоценного голубого кристалла, удовлетворенно кивнул сам себе и выдохнул:

— Готово!

— Раз готово, говори, как пользоваться.

— Ну, сейчас я сам все сделаю, а остатки, для профилактики, домажешь на ладонь утром. Но и в первый раз должно помочь сразу и окончательно.

Гарри достал из стола широкую плоскую кисть с недлинным ворсом и принялся, обмакивая ее в зелье, смазывать ожог. Я ощущал нежное касание мягкой пушистой кисточки и прохладу от желто-зеленоватой смеси. Боль уходила, а вместе с ней — и раздражение, и злость. Целитель улыбался, наблюдая за мной, но никак не комментировал. Вот и спасибо!

Наконец, рука ожила, я облегченно вздохнул.

— Ну, кто гений? Я гений! Кто гений? Я гений! — довольно потирая пухленькие маленькие ладошки, раскачивался в разные стороны профессор. — Кто гений?..

— Ты гений, Гарри! Ты! — смеясь, поддержал я любимую игру толстяка. — Благодарен тебе безмерно! Особенно за Даниэля! Ну, и конечно, за свою конечность!

Гарри, улыбаясь и сверкая глазами, раскланялся, а потом снова посерьезнел:

— Не обижай землячку, Визард. Как друга прошу, не как ректора, не обижай девчонку!

Я строго взглянул на целителя.

— Я способен на подлость, Гарри? По-твоему, я способен на гадость?

Профессор смутился, опустил глаза и промолчал.

— Знаешь, Гарри, — уже мягче продолжил я, — все, что произошло только за сегодня, кричит и бьет в колокола, что новенькая — настоящее сокровище. Я в принципе не склонен обманывать невинных девушек. Но эту я буду оберегать всеми возможными силами. Даже от самого себя Однако знай, это не обещание! Это скорее констатация и самовнушение. Ведь рядом с ней трудно держать себя в руках, — вдруг разоткровенничался я. — Но, будь уверен, эта маленькая некромантка спуску мне не даст и не позволит забыться!

Я пожал руку Гарри и, начертав портал, отправился на поиски профессора Дольча, доктора наук по внемагическим мирам. Для начала — к его дому. Если повезет — он там. В конце концов, уже поздний вечер, надеюсь, Дольч работает в своем уютном домашнем кабинете или ревизирует редкие зелья в своей лаборатории.

Но мне не повезло. Дома профессора не оказалось. Как и ни в одном из корпусов, которые я обошел пешком. В каждом у него имелись небольшие лаборатории, он вел занятия на разных факультетах. И мог, заработавшись над внезапно возникшей гипотезой, просидеть до самого утра — там, где очередная идея его застала. Именно поэтому найти его во внеурочное время всегда проблематично. Это если еще не считать его вылазки в окрестные деревушки, леса и луга в поисках нужной травки, старинного предмета, древнего поверья. В дальние поездки Дольч всегда отпрашивается.

— Точно! Как я мог забыть?!

Именно на сегодня профессор отпросился для поездки по соседним районам. И вполне может быть, что заночует где-то на постоялом дворе. Возвращаться не солоно хлебавши не хотелось. Я решил еще раз пройтись к дому доктора, на этот раз пешком: вдруг вернется.

Погода стояла чудесная, и я поймал себя на мысли, что давно вот так просто не прогуливался: никуда не торопясь, наслаждаясь безветрием, вдыхая вечерний прохладный воздух, наполненный ароматом росистой травы, цветов и древесной смолы. Ноги сами повели меня длинной дорогой — через парк, где разбиты пышные душистые клумбы, где серебристый пруд отражает темное небо и мерцающие светила во главе с Эйлидхом, где можно просто посидеть на скамейке, глядя то на воду, то на небо, и отдыхать в цветочной тишине.

Тишине ли? Возможно, мне чудилось, но я слышал с разных сторон серебристый смех. И самому хотелось смеяться от восторженного душевного умиротворения.

«Отцы демоны! Да я ли это? Словно одурманил кто. И этот серебристый смех Феи! Проказницы! Заманили, зачаровали, а я и поддался! Но как хорошо!»

Хлопнув себя по коленям, я поднялся на ноги, тряхнул головой, словно отгоняя морок, и направился к дому Дольча.

«Надеюсь, я не зря потратил время на прогулку, и профессор уже вернулся».

Я подходил к крыльцу, когда увидел у двери грузную фигуру пожилого доктора: трясущимися руками он пытался открыть ее, никак не попадая ключом в скважину. Мне показалось, что ключ в связке был выбран не тот.