Сумасшедшие двадцатые (СИ)

Она теряет силы, идет вперед, закрывает глаза, из которых катятся слезы, в голове столько разных мыслей, которые смешались в нарастающий ком. Приподнятое настроение ведь Аврора смогла выстрелить, и сейчас она чувствует себя неуязвимой. Считает, что обладает особой силой. Силой над всем миром, силой над самим Клаусом Майклсоном. Силой над всем. Абсолютно над всем. Сейчас у нее приподнятое настроение она смеется во весь голос, что проходящие мимо жители Чикаго обращают внимание на странную рыжеволосую женщину, на которой в такой холод, не одета верхняя одежда, она громко смеется и только Аврора знает, что причина ее смеха - это победа над Клаусом. Она одержала победу и не может не отпраздновать такое событие. Отпраздновать то, что считалось невозможным. Поначалу, когда Аврора возбуждена, словно находится под действием наркотика и весь мир у нее ног, то это потрясающе. Она до мозга костей переполнена ощущением легкости, силы, всемогущества, эйфории. Сейчас она способна совершить все, что угодно, даже не думая, что в один момент это может закончится. На нее невозможно не обратить внимание, и остановившиеся прохожие наблюдают за ней, пока одна из женщин не решает подойти к ней и спросить, что же с ней произошло, но вместо ответа Де Мартель только оскалилась, оттолкнула ее от себя. Она не обладает никакими сверхъестественным способностями, кроме выброса адреналина в кровь, который и предает ей силы. Раздражительности и постоянно сменяющихся мыслях. Вспышка активности , когда она отталкивает от себя женщину. Аврора больше не улыбается, ведь сейчас думает о том, что если она убила его, то не сможет жить. Не сможет жить в мире без него. Не с может жить с мыслью, что причиной смерти Клауса стала она, а на губах по-прежнему остался вкус его поцелуев. Аврора перестала смеяться, как только осознала, что он может быть мертв. Мертв, и даже если он умер, то останется таким же красивым, как и при их первой встречи. Чувство вины, ощущение никчемности или беспомощности. Она никчемность если убила того, кого желала любить и быть всю свою жизнь. Крах. Она все разрушила и уверена в том, что совершила ужасное преступление. Преступление, которое невозможно оправдать. Ее невозможно оправдать и все ее мыли сходятся к тому, что она должна умереть. Умереть, чтобы больше не причинять никому боль. Умереть, чтобы никто не умер по ее вине. Руки дрожат. Порванные чулки из вискозы и джинсовая ткань комбинзона. Разбитые в кровь колени, ведь Аврора упала на асфальт. Упала посреди улицы, на глазах у проходящих людей и закрыла руками свое лицо. Закрылась от всего мира ощущая свою никчемность. Аврора не верит в свое умение сделать что–нибудь правильно. Она стреляла в Клауса, и это тоже не правильно. Ход ее мыслей все замедляется и замедляется, пока в конце концов не доходит до состояния полного ступора, пустоты, ощущение полной, отчаянной беспомощности от всего этого... От всего, мира, того, что произошло с ней. Кто–то из толпы говорит, что это, мол, временное явление, оно пройдет и женщине станет лучше нужно обратиться в госпиталь или отвести ее в ближайшее отделение полиции Чикаго, но они, конечно, не имеют ни малейшего представления о том, что Аврора Де Мартель чувствует, какие воспоминания ее тревожат и то, что ее память разбита. Она не может двигаться дальше, и если она не может чувствовать, двигаться, думать или хотеть, зачем же тогда все это нужно? Зачем жить? Зачем существовать?

Слух привыкает к женским визгам, и ему кажется, что все это Ад. Ад в котором Клаус выжил ведь пуля только затронула его. Ранила, но не прошла насквозь. Пуля только затронула его, а он своим поступком ранил Аврору в самое сердце. Металлический привкус крови на губах. Страх в глазах женщин, ведь они видели всю эту трагедию. Слышали выстрел за которым последовали крики. Женщины напуганы и не понимают, как это вышло, а все мысли ведут Клауса к ней. Клаус Майклсон уверен, что должен найти ее. Его пульс учащается, когда Майклсон находит в себе силы встать на ноги. Перед глазами все расплывается, но он собирает все в единое целое – найти Аврору Де Мартель.

— Все живы? –хрипит Клаус.

— Да, с вами все хорошо? – дрожащим голосом шепчем Глория, прикрывая свои глаза, чтобы не видеть кровь.

— Аврора. Где Аврора? – осматривается Клаус.

— Боже! Аврора, она ушла, - визжит Вероника. — Тристан просил следить за ней.

— Я ее верну, - рявкает Майклсон направляясь к выходу из бара, словно и не замечая порванную ткань рубашки, не глубокую рану на руке из которой сочится алая кровь.

Вдохнуть необходимый, прохладный воздух, и Клаусу Майклсону и вправду нужно это, чтобы прийти в себя. Воздух наполняет его легкие и ему лучше. Гораздо лучше.