Сумасшедшие двадцатые (СИ)

— Тебе плохо, любимая? Колит? Болит? - спрашивает вошедший в кухню Тристан, который обеспокоен тем, что его жена проснулась так рано.

— Скучаю по матери, - говорит она после того, как муж целует ее в щеку.

— И думаешь, что первый ребенок твоей матери родился мертворожденным. Ирма, тебе сейчас нельзя волноваться, так что выбрось все дурные из головы, - садясь за стол, строго и монотонно произносит брюнет.

— Я так точно сойду с ума, - зажмурившись, говорит она.

— Сумасшедшая это я, - улыбается Аврора, поправляя свое зимнее платье, переступая порог кухни.— Доброе утро.

— Я сейчас накрою на стол, - быстро говорит Ирма, пытаясь встать, но Тристан останавливает свою жену, кладя свои руки на плечи жены.— Я приготовлю омлет и выпью кофе в компании. Сегодня трудный день, ведь мы разрабатываем новую модель с людьми Форда.

— Я поеду с тобой, - заявляет Ирма.

— Ирма, о ребенке думай и только о ребенке, когда я уже возьму на руки племянника или племянницу? - протягивает Аврора. — Давай поедем выбирать колыбель или игрушки?

— Через пять месяцев, и я не священный сосуд, так что я еду,- отвечает Ирма, переводя взгляд на мужа. — Тристан, пожалуйста, я так давно не была в компании и сижу здесь, как взаперти, я словно задыхаюсь. Со мной ничего не произойдет плохого и с нашим ребенком тоже. Я хотя бы развеюсь.

— Хорошо, но позавтракать нужно, - соглашается мужчина, подходя к холодильнику, между прочим, изобретению довольно новому и полезному.

— Что ж, я вам не нужна, а значит, могу уйти, - махает на прощание Де Мартель.

— Аврора, помни, в два придет Мисс О’Кеннел, - говорит Тристан.

— О, блондинка-психолог, которую нанял для меня Клаус, - доносится из парадной, рыжеволосая девушка крадет в сумку свой портсигар. — Поговорим, между нами девочками.

— Аврора! Куда ты собираешься! Аврора! - кричит Тристан, размахивая руками, но она не слушает его, а только хлопает дверью.

Январь. Вьюга. Аврора смотрит на серое небо, проходит несколько кварталов пешком и отваливается в одном из парков, явно ожидая чего-то или кого-то. Ожидает чудо. Ожидает, что ее обнимает кто-то, кроме январских морозов, ведь так и должно быть. Сегодня морозно, серо, Аврора ходит с места на место, греет руки своим дыханием и ожидает. Ожидает чудо, и в этот морозный январь ее согреют теплые руки. Просто ее согревают теплые руки, которые прямо сейчас обнимают ее, притягивают к себе, и она верит, что в этот ледяной и морозный январь ее согревает огонь любви.

— Тодд, - довольно произносит она.

— Я скучал, - отвечает парень, обвивая ее талию своими крепкими руками. — И рождественский подарок.

— Ты не забыл, - оборачивается она к нему, касаясь своей рукой его мягкой и холодной кожи.

— С Рождеством, - улыбается Тодд, достав из кармана тонкий серебряный браслет, украшенной птицей.

— Птица? - морщится Аврора, рассматривая браслет.

— Как символ твоей свободы и исцеления, - кивает парень.

— У меня ничего нет для тебя, прости, - прикрывшись от него рукой, сжимается, словно в тески, Аврора.

— Ты подарила мне свое доверие и согласилась на встречу. Идем, - легко улыбается Тодд, хватает ее за руку и тащит за собой.

Серое небо. Аврора смотрит только на небо, когда Тодд одевает на ее руку браслет. Она привыкла смотреть на небо, считая, что она стала такой же серой и тусклой, как это небо, утратила смысл жизни и в тоже время так старается то, ради чего стоит жить.

Аврора остановилась, моргает длинными ресницами, ощущая холодную каплю, а затем еще одну и одну. Снежинки кружатся, падают с небес, и Аврора улыбается, смеется, кружит Тодда в свободном танце, также кружатся эти снежинки, которым суждено растаять, как растаяло сердце Авроры.

— Снег! В Чикаго снег! - смеется Аврора, беря и комкая липкий комок и бросая его прямо в лицо парня.

— Думаешь, это смешно? Тогда держись! - пытается возмутиться Тодд.

— Я сумасшедшая, поэтому мне можно все, - смеется она.