Сумасшедший дом (ЛП)

— Вам двадцать один. Четыре года прошло с момента аварии, когда ваша семья была вовлечена в это. Вы все пострадали, но, как вы и сказали, только ваши родители погибли. Вы получили значительную травму головы и были в коме неделю согласно медицинской документации, которую предоставила нам больница. Отёк мозга, но никаких неизменных повреждений. Помните что-нибудь из этого?

— Н-Нет. Я…

Опустив мой подбородок, он ответил:

— Посмотрите на себя, мисс Саттон. Округлость вашей груди, изгиб бёдер; Вы уже не молодая девочка. Вы превратились во взрослую и привлекательную женщину. Разве это не показатели того, что вы созрели?

Мне было неуютно из-за его наблюдения. Обернув руки вокруг груди, я не могла не заметить, что сказанное им — правда. Моё тело изменилось и стало больше. Я удивилась, что не замечала этого прежде.

— Я приношу извинения, если то, что я сказал, кажется неуместным. Учитывая преступления, в которых вас обвиняли, я предполагаю, вы напуганы или отрицаете на свою сексуальность. Вы помните кого-нибудь из мужчин, которых убили?

— Что? — мой голос эхом отразился от стен, повышенный тон вызвал улыбку у доктора. Он молча изучал меня, следя за каждым нюансом моей реакции.

Наконец успокоившись, я уселась обратно в кресло, утверждая, что то, что я знала, было правдой.

— Я никого не убивала. Я не знаю, о чём Вы говорите.

Он ещё раз достал файл и перевернул страницу в середине.

— Бобби Аррингтон и Чейз Уоллес. Какое-нибудь из этих имён знакомо?

Мимолётное ощущение узнавания пронеслось в моих мысли, но я не смогла вспомнить ни одно из этих имён, не смогла увидеть перед мысленным взором какое-нибудь лицо, которое бы идентифицировали людей, имена которых он мне назвал.

Положив файл обратно, он вздохнул.

— Я хочу помочь, мисс Саттон. Большинство докторов сторонились бы пациента, который убивал, отказывались признавать его действия и аверсию², но я думаю, что смогу помочь. Я бы хотел попробовать новый вид реабилитации. Я психиатр, а не психолог, поэтому это будет немного необычно для меня — делать больше, чем назначать препараты, но я очень заинтересован в вас.

— Почему? — я осторожно выдавила из себя вопрос. Он усмехнулся в ответ, издав при этом более мрачный и тревожный звук, чем он должен быть.

— Потому что я доктор, а вы — уникальный случай. Снаружи вы кажетесь робкой и застенчивой, слабой и неспособной защитить себя. Однако, эти полицейские отчёты говорят о том, что действительно томится внутри вас. То насилие, которое было совершено против этих парней…— цокнул он — …и, думаю, вы не помните ни одного из них. Или, по крайней мере, так вы утверждаете.

— Нет. Я никого не убивала. Я даже не знаю, кто эти люди. — возразила я, окончательно запутавшись в своем возрасте, местонахождении, во всём.

Встав, он обогнул угол стола, чтобы сесть в чёрное кожаное кресло, которое находилось в тени. Почему эта комната такая чертовки тёмная?

— Как давно вы здесь, мисс Саттон?

— Месяц.

— Вы здесь уже год…

— Я пробыла здесь месяц! — я встала с кресла, мои руки сжались в кулаки. Он даже не шелохнулся на мой очевидный гнев. Он просто ждал, когда я успокоюсь, прежде чем жестом пригласить меня вернуться на место.

Схватив папку со стола, он открыл её, взял один листок бумаги и внимательно просмотрел его. Через несколько секунд он положил его обратно в папку и вернул своё внимание на меня.

— Вы были здесь целый год. Ваш брат навещал вас раз в неделю c тех пор, как вы прибыли сюда, и вы уже встречались с прошлым психиатром, доктором Кепплер, пятьдесят восемь раз. Вы помните что-нибудь из этого?

— Нет… да. Я помню Даина. Но он приходил ежедневно, а не раз в неделю. Он приходил сюда каждый день с тех пор, как я очнулась в этом месте, иногда даже два раза в день.

Доктор Хатчинс покачал головой.

— Я сожалею, мисс Саттон. По какой-то причине ваша долговременная память не обрабатывала информацию так, как должна была. Только в прошлом месяце появились признаки улучшения. Поэтому вы помните прошлый месяц, имена и лица сотрудников этой лечебницы. Вы помните доктора Кепплер?

Я попыталась вспомнить, отчаянно пытаясь представить себе черты человека, с которым встречалась пятьдесят восемь раз.

— У него были светлые волосы?

Доктор Хатчинс рассмеялся.

— То, что от них осталось — да. Он облысел сверху, но те, что остались, были светлыми. Помните ещё что-нибудь о нём?

В голове возникли какие-то образы, и я сморщила нос при воспоминании о непонятном и неприятном запахе.

— Когда он говорил, от него странно пахло. Я помню, что отодвигалась от него, но я не помню, что это был за запах или почему он мне не нравился.

Он снова засмеялся, кивая головой в знак согласия.

— Да, от него неприятно пахло. Он был алкоголиком, поэтому больше не является психиатром Стейтем. — Его кресло скрипнуло, когда он откинулся назад и стал барабанить пальцем по подбородку. Под его непоколебимым взглядом мне стало неуютно, и я взглянула на настенные часы, которые тикали каждую секунду.