Сумасшедший домик в деревне

— Ну-ну! — успокаивал ее Костя, радуясь, что таракан остался жив, а ему не грозит семейный скандал. — Все будет хорошо. Обещаю. Собакам прикажу тебя сторожить. А таракана заберу с собой.

Никифоров не верил своим глазам. Выходит, Полина в него совсем не влюблена! Он все напридумывал. Первая скрипка, оказывается, Бунимович. Вот так, значит…

Парочка вначале стояла посреди комнаты и поедала друг друга глазами. Потом какая-то искра вспыхнула между ними, и Полина очень быстро избавилась от платья, отбросив его далеко в сторону.

Никифоров нравился женщинам, у него их было много, но ни одна никогда не раздевалась перед ним с такой скоростью. «Ее сжигает страсть», — догадался он и хотел уже отвернуться, но просто не смог заставить себя это сделать. Представление между тем продолжалось. Предатель Бунимович принялся оглаживать Полину двумя руками — довольно, надо сказать, проворно, не особенно наслаждаясь процессом. «Да он просто потерял голову!» — догадался Никифоров и схватился обеими руками за подоконник. Полина, вероятно, тоже ее потеряла, потому что принялась мотать ею туда-сюда, а Бунимович держал ее за плечи. Потом он зачем-то отскочил от нее, присел, пошел к столу, а она его ждала. И как только он повернулся, бросилась в его объятия.

Этого Никифоров уже не смог вынести и отшатнулся от окна. Пошел в ванную комнату, пустил воду, долго брызгал себе в лицо, после чего вытерся и спустился вниз, в кухню, где совершенно свободно, будто ничего не произошло, перездоровался со всей семьей-с сестрой Кости Аллочкой и ее мужем Вадиком, с отцом, с другом отца, который зашел на пироги, а также с его племянницей Олей. Глаза Оли загорелись при виде Андрея.

Она села рядом с ним и стала задавать все те глупые вопросы, которые задают женщины даровитому математику, когда хотят показать, как он им нравится.

— Где же Костик с вашей Полиной? — громко спросила Тамара Львовна. — Что-то они задерживаются. Мы без них все пироги съедим!

— У них все хорошо, — сказал Никифоров голосом скрипучим, как старые мостки на пруду. — Не волнуйтесь. Они скоро придут. Проголодаются и придут.

— Мы уже проголодались! — раздался с порога голос Бунимовича. — Ба! Кого я вижу! Недолго музыка играла. Андрюха, ты что, забоялся, что я за Полиной не угляжу?

— Забоялся, — в тон ему ответил Никифоров. — Но потом приехал и понял, что углядишь. Глазу тебя острый.

Обнаружив на кухне Никифорова, Полина вспыхнула от радости и, сдерживая эту радость изо всех сил, спросила:

— Надеюсь, после нашего отъезда ничего не случилось?

— Ничего, — зыркнул на нее Никифоров. Она была растрепанной и отчего-то пленяла его еще сильнее, чем прежде. — Просто мне кое-что пришло в голову. Но это потом.

После пирогов он вышел на крыльцо покурить и, когда Костя вышел за ним, неожиданно для последнего предупредил:

— Ты, конечно, здесь хозяин и все такое… Но спать ты отправишься в собственную комнату.

— Как ты мог подумать? — сконфузился Бунимович, перед которым после ужина стали проноситься видения Полины в нижнем белье.

Тут появилась и сама Полина.

— Я вся какая-то взвинченная, — призналась она, вглядываясь в сад.

— Еще бы! — пробормотал Никифоров, раздираемый неконтролируемой ревностью. Они казались ему заговорщиками, у которых есть общая тайна.

— Ты сказал, что примчался, потому что тебе что-то такое пришло в голову, — напомнил Костя.

— Пришло. — Никифоров постарался отбросить все личное. Он обещал Полине свою помощь, а уж кому она подарила свою симпатию, это ее дело.

— Я сгораю от нетерпения, — воскликнула она, и в матовом свете, падавшем из окон, ее глаза блеснули изумрудами.

— Помнишь, — обратился к ней Никифоров, — что Светлана Петровна Макарова сказала про Люду? Дескать, та не находила нужным скрывать, что Запольская доживает последние дни? Я подумал: даже врач не может доподлинно знать, сколько кому жить. Ни один человек не может. — Он помолчал и добавил:

— Если только она сама не собиралась помочь Запольской отправиться на тот свет.

— Господи, ты что?! — испугалась Полина. — Ты думаешь…

— Смотрите, — горячо и сбивчиво заговорил Никифоров. — Если я прав, тогда все, абсолютно все, становится понятным! Ну, возможно, кроме некоторых деталей. Людмиле кто-то заплатил за то, чтобы она помогла Запольской отправиться на тот свет. Она помогла и даже перестраховалась при этом, рассказывая во всеуслышание, что больная безнадежна. А потом она ее… Ну, вы понимаете. Но об этом как-то узнали родственники Ларисы.

— Но почему они не обратились к властям? — немедленно спросил Бунимович.

— Мы об этом у них обязательно спросим. Позже, — ответил Никифоров, досадуя, что его сбивают с мысли. — Я допускаю, что Людмила и Максим проделывали это не один раз.

— Не может быть! — воскликнула Полина, едва не плача. — Люда была не такая!