Сумасшествие как национальная идея

Не надо никаких новых революций. Сумасшествие «крымнашевской» России дает обильную пищу для дополнения того, что открыли в русской душе, и Максим Горький со своими «Несвоевременными мыслями», и Иван Бунин в своих «Окаянных днях». Оказывается, русские не любят свободу не только потому, что не хотят брать на себя ответственность за ошибки, просчеты и даже преступления своих правителей (я имею в виду преступления Сталина), не только потому, что куда легче жить, когда власть тебя ни о чем не спрашивает, но и потому, что они не любят правду, не хотят видеть и слышать того, что может подорвать веру в их любимого и неповторимого Путина. Отсюда и характерный для ядерного электората Путина взгляд испуганной ящерицы. Всенародная любовь к нынешнему президенту и здравый смысл несовместимы.

Невозможно совместить здравый смысл и нынешнее «Будет Путин – будет Россия». Ведь за этой фразой стоит убеждение, что Россия сама по себе ничего не стоит, что и вы, и ваши дети обречены погибнуть вслед за неизбежной смертью Путина. Я прожил уже много лет, но никогда за свои 70 лет сознательной жизни не сталкивался с подобным безумием окружающих меня людей. Мне могут сказать, что я сгущаю краски, что в настроениях нынешних русских, готовых умереть в грядущей третьей мировой войне, если их к этому призовет любимый президент Путин, ничего нового нет. Все это – проявление традиционного русского фатализма, покорности судьбе. Был такой советский анекдот: «Парторг говорит рабочему: «Ваня, завтра тебя будут вешать». Тот задает вопрос: «Приходить со своей веревкой или мне ее выдаст местком?» Но, на мой взгляд, есть существенная разница между фатализмом и рабской покорностью советского человека и фатализмом тех, кто сегодня раздумывает о том, какую крупу брать в бомбоубежище на случай начала третьей мировой войны. В подавляющем большинстве советские люди, я уже не говорю об интеллигенции, сострадали жертвам сталинских репрессий, с радостью встречали выпущенных Маленковым и Хрущевым из ГУЛАГа родственников и знакомых. Советские люди в массе сохраняли веру в более удобное для жизни, более человечное будущее. За покорностью же «крымнашевской» России, готовностью умереть, чтобы проучить зарвавшихся американцев, нет ничего человеческого: ни сострадания к жертвам сталинских репрессий, ни надежд на лучшее будущее. Несомненный факт: сверхвластие Путина сняло с повестки дня вопрос о будущем России. Остались только туманные разговоры о прохождении дна кризиса, о каких-то прорывах.

Что из всего сказанного следует? Даже при сохранении нынешнего, по русским меркам слабого всевластия Путина (сравните всевластие Путина со всевластием Сталина, и вы поймете, о чем я говорю), нас ожидает дальнейшая душевная деградация: я имею в виду страх перед правдой, перед собственным мнением, сворачивание и без того тощих русских свобод, апатию души, которой никого не жалко. Если Россия надолго останется со всех сторон осажденной крепостью, то никакого просвета в нашей жизни точно не будет. Жажда поиска и разоблачения врагов окончательно придушит и без того ленивые русские мозги. А русское сумасшествие, праздники русского безумия точно превратятся в бесконечные будни нашей жизни.

Скорее всего в силу серьезных личных причин Путин никогда не откажется от так полюбившегося ему самовластия, от своей абсолютно ничем не ограниченной власти. Но, на мой взгляд, губительны для России и все проекты, которые вынашивает Навальный. Губительны потому, что мы – не сплоченная нация вроде армян, которые думают о том, как бы кризис не привел к гибели сограждан. У нас, как и в родственной нам Украине, майданы неизбежно приведут к крови, к расправе над бывшими, к переделу собственности, к новому изданию русской анархии. Надо понимать, что у нас в России революции типа армянской неизбежно приведут к окончательному распаду всего, что в Российской Федерации осталось от СССР. Возникает почти неразрешимая проблема: при сохранении всевластия Путина Россию ничего хорошего не ждет, но в силу того, что так и не сформировалась единая российская нация, до сих пор нет реальных путей преодоления всевластия за счет развития демократии. Ведь совсем не случайно демократия 1990-х обернулась новым изданием русского самодержавия. И я, честно говоря, не знаю, как найти выход из создавшегося тупика.