Сумеречная река (ЛП)

Он был, мать его, великолепен.

Ну, конечно же, таким и должен был оказаться Мор. Разве можно было подумать иначе? Разве мог он оказаться кем-то иным, кроме как чрезвычайно соблазнительным?

Кожа Мора была смуглой и гладкой. У него были полные губы, которые уже касались каждого сантиметра моего тела, и сильная челюсть с густой бородой, которую я тоже успела почувствовать. Его скулы были высокими, а глаза ещё более завораживающими, чем когда я видела их в темноте под маской. Они были глубоко посажены и гипнотизировали. Густые тёмные ресницы окаймляли его глаза, и создавалось впечатление, будто он подвёл их чёрным карандашом. Его брови были изогнутыми и чёрными, и они обрамляли его тёмно-серые глаза, которые, казалось, меняли цвет, становясь то угольно-чёрными, то серебряными, то цвета жидкого олова, чем дольше я смотрела на них, а его зрачки сужались и расширялись.

А его волосы… Они были длинными, чёрными и были собраны сзади в пучок.

У Мора был пучок.

На ум мне пришли слова, о которых я даже не могла помыслить.

Он был охренительно сексуален.

— Да, — прошептала я. — Ты отвратительный.

Но затем он неожиданно налетел на меня и накрыл мои губы своими. И мой мир разорвался на части, потому что он целовал меня в первый раз, глубоким, обжигающим поцелуем, от которого пальцы у меня на ногах подогнулись, когда его язык начал двигаться внутри меня, точно вторая кожа.

Святое дерьмо.

А вот и он.

Поцелуй смерти.

И я, чёрт побери, хотела ещё.

Он, по всей видимости, тоже.

Мы набросились друг на друга. Он сорвал с меня одежду, а я попыталась сорвать его. Это была неравная битва, потому что на мне был только лёгкий пеньюар, а на нём было множество слоев одежды, через которые я едва ли могла прорваться, из-за чего уронила свечу. Она упала на пол и подожгла ковёр, и тогда Мор сорвал с себя рубашку и кинул её на ковер, чтобы затушить пламя.

Затем он схватил меня и практически кинул на пол, так что я теперь тоже лежала на спине, а сам он навис надо мной.

Словно Бог. Словно чёртов Бог.

Он улыбнулся мне, приподняв губы в самодовольной улыбке и изогнув бровь. Я должна была догадаться, что под его масками скрывается вот это прекрасное заносчивое лицо.

Он сорвал с себя ещё одну рубашку.

Затем штаны.

Пока на нём не остались только его перчатки.

Это был первый раз, когда я видела его абсолютно голым и…

Я потеряла дар речи.

Его тело было великолепным. Два с лишним метра мышечной массы, покрытой идеально гладкой кожей. Я уже знала, что у него были широкие плечи, а его тело сужалось к талии, но увидеть это своими глазами было чем-то совершенно иным. Его грудь была накачанной и широкой, живот был плоским и с кубиками пресса, а его идеальные V-образные мышцы спускались вниз к его бёдрам. Его руки и предплечья были огромными, и в них пульсировала несметная сила. Далее шли его мускулистые рельефные бедра. Могли ли накачанные бёдра спасти жизнь, если речь шла о Море?

Это было тело воина, которое подчеркивали сияющие линии цвета жидкого олова, которые были везде, кроме его лица и члена.

Кстати о его члене, он был идеален. Я и до этого знала, что он такой, учитывая то, как он использовал его на мне, но да, это был член Бога. Толстый, длинный и прямой, поэтому его яйца были довольно тяжелыми, чтобы создавать противовес.

Я не могла перестать смотреть на него. У меня, вероятно, даже потекли слюнки.

— Я не виню тебя за то, что ты не можешь насмотреться, — задумчиво проговорил Мор, снова приподняв губы в улыбке. Его глаза были полны веселья и страсти. — Я часто смотрю на себя в зеркало такими же глазами.

— Что означают эти линии? — спросила я, обретя дар речи.

Он опустился на колени, и его член качнулся.

— Они символизируют каждого, кто когда-либо умер. Они пульсируют, когда очередная душа покидает тело. Они все время пульсируют, и это продолжается почти всю мою жизнь. Смерть никогда не останавливается. Эти руны напоминают мне о моей роли в этом мире и в других мирах.

Он схватил мои бёдра своими перчатками и широко развёл мои ноги в стороны.

— Это больно? — прошептала я, позволяя ему делать со мной всё, что он хочет.

— Раньше было больно, — сказал он, откашлявшись. — Ко всему привыкаешь.

Он улыбнулся мне похотливой улыбкой.

— Но не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этому виду.

Он разместился у меня между ног, и начал медленно ласкать свой член рукой в перчатке, растягивая время. Я закусила губу, наблюдая за ним, желая его. Видя его таким, когда он вот-вот был готов сдаться, я получала истинное наслаждение.

Его лоб нахмурился, а между бровями залегла глубокая складка. Его губы слегка скривились, челюсти были крепко сжаты, и я видела, что он хотел войти в меня и обезуметь, и что ему требовалось много самообладания, чтобы контролировать себя. В кои-то веки. Обычно он сразу выпускал пар, но сейчас, без маски, когда мы оба находились лицом к лицу друг к другу, обнаженные, всё было иначе.

Более интимно.

Чувственно.

Примитивно.

Его ноздри раздулись, а дыхание стало прерывистым, и он направил свой член между моих ног и начал тереться головкой, которая была уже скользкой от предэякулята.