Сумеречные души

Новости о начале войны дошли до нас к середине лета. Сначала это всех взбудоражило, появилась напряженность. В воздухе витала тревога. Все жадно собирали крупицы информации о военных действиях — кто враг, кто с кем воюет и где, как обстоят дела на фронте. Многие ученики, с которыми мы сблизились за это время, рассказывали о своих родных — кого-то призвали, а кто-то пошел на фронт добровольцем. В одном из писем мать сообщила мне, что и мои братья отправились на войну. Стало неспокойно.

С одной стороны, повседневная жизнь для обычных учеников военной академии совершенно никак не изменилась. Даже сама столица, которую мы посещали довольно часто, никак не показывала свое отношение к этой войне. Казалось, что бои происходят где-то далеко и совершенно не коснутся мирной жизни. В городе по-прежнему проводились различные уличные выступления, ярмарки, отмечались мелкие праздники, царила атмосфера расслабленности и достатка. Но, с другой стороны, новости, поступающие с линии фронта, очень быстро дали понять, что мы проигрываем. День за днем умирали люди, терялись территории, мы отступали. Маги и воины — все они выкладывались на полную, но едва жизнь покидала их тело, они возрождались вновь, пополняя ряды противника.

В то время я не особо понимала все сложности военного искусства и политических интриг, но точно знала, что главным врагом был Таросс — развязавший войну некромант — и его нужно уничтожить. Я искренне верила в то, что победа будет за нами и справедливость восторжествует.

— Ты в последнее время часто получаешь письма. Какое это по счету? Пятнадцатое? — Арестей устало развалился на кресле, ожидая, пока я освобожусь.

— Почти. Матушка прислала семнадцатое, но, если считать только за лето.

— Почему бы просто не съездить к ней, вместо порчи бумаги? У тебя ведь такая прекрасная возможность побыть с семьей.

— Далеко и мне просто лень. — Я лишь махнула на него рукой, отворачиваясь.

Мы уже минут десять ждали, пока маленькая сгорбленная старушка отыщет в куче писем, пришедших на адрес академии, одно единственное, написанное на мое имя. Мне безумно не нравилась почтовая система в учебном заведении, но изменить ничего я не могла. Чтобы получить или отправить письмо, было необходимо сделать это в отделе письмоводчества, которым заведовала госпожа Мазель — женщина такая же древняя и сухая, как и хранившиеся у нее письма, так и не нашедшие своих адресатов.

— Ну что же, милочка, — наконец найдя заветный конверт в одной из коробок, проскрипела она, — вот и ваше письмецо.

— Спасибо, уважаемая. Вы сегодня на удивление быстро, — улыбнулась я ей. — Так бы всегда.

— Да некуда торопиться. Разве что на тот свет… — собеседница рассмеялась, а Арестей тихо взвыл и, вскочив на ноги, резво ретировался за дверь. — Вот помню, когда я была молода…

— Идем! — гаркнул маг, хватая меня за руку и утаскивая за собой в коридор.

Я не успела даже пискнуть, как дверь в отдел письмоводчества закрылась за моей спиной, оставляя госпожу Мазель наедине со своими воспоминаниями.

— Какой ты невоспитанный, Ар. — Покачала я головой, но парень лишь фыркнул и двинулся по коридору в сторону жилых комнат.

— Она даже не заметит твоего отсутствия, поверь. Письмо будешь читать?

— Явно не при тебе и не вслух, — ответила я, убирая свернутый пополам конверт в поясную сумку. — Любопытство…

— Да, да, форхара сгубило. Знаю. — Арестей закинул руки за голову, не прекращая шагать дальше. — Ты ведь придешь сегодня к нам? Я придумал кое-что интересное.

— Мне уже страшно. Почти каждая твоя идея граничит с безумием.

— Зато весело! В прошлый раз даже Райан смеялся!

— Он смеялся над нами. — Я все же смогла сдержать улыбку и напустить грозный вид. — А мне из-за тебя пришлось отмывать несколько коридоров от масла.

Маг снова фыркнул, но промолчал, все же признавая свою вину. Устроить забег по коридорам, залитым маслом — странная затея. Иной раз мне было непонятно, что у этого парня в голове.

— В любом случае, приходи. Мы тебя ждем. Не явишься — отправлюсь на поиски. — Арестей загадочно сверкнул глазами. — В этот раз будет что-то особенное.

Примерно на середине пути мы попрощались. Мужские и женские комнаты находились в разных зданиях. Едва оказалась наедине с собой, тут же бросила сумку на кровать и достала письмо. В конверте помимо листа бумаги было что-то еще, поэтому я в нетерпении его вскрыла… и замерла. Черный цвет.

Бумагу такого цвета использовали лишь тогда, когда хотели сообщить о чьей-то смерти. Руки неожиданно затряслись. Стало страшно разворачивать лист.