Сумеречные королевства

— Распоряжайся королевством и своими баронами. А я буду распоряжаться моими Танцорами так, как я желаю, — заявил Оршаль и слизнул языком искры, потрескивающие у него на пальцах.

Я подавил ярость, зарождающуюся в груди. Этот негодяй был мне необходим. Я кивком распрощался с магами и вышел.

По дороге к фургону я думал о союзе с полуночниками. Оршаль нуждался в символе, в человеке, в чьих жилах течет кровь ургеманского дворянства. А я нуждался в нем, в его колдовстве и его Танцорах, чтобы бороться с жанренийцами и кехитами. Только вот как ни посмотри, этот союз оставался непрочным. Не вздумает ли Оршаль найти более покладистого барона, тупого вояку, которым он сможет легко манипулировать? Быть может, мне следует отказаться от его услуг и разыскать адептов Затмения?

Амертина вздрогнула, когда я вошел в нашу комнату. Затем ее плечики поникли.

— В какой-то момент мне показалось, что ты не вернешься, — призналась фея.

— Что ты такое говоришь?

Я сел на край кровати. Старуха положила на сундук фиолетовый камзол и повернулась ко мне.

— Я напрягла слух и услышала, что говорят наемники о тебе и об Оршале. Они утверждают, что один из вас должен исчезнуть.

Я взял ее ладони и попытался успокоить.

— Конечно, когда-нибудь придет время, и Оршаль меня спровоцирует. Он никогда не согласится признать меня своим хозяином, никогда. Но до той поры нам по дороге с этим караваном. Когда я окажусь в собственных владениях, в окружении рыцарей и горгулий, буду в полной безопасности.

Черная фея освободила руки и вновь схватила только что отложенный камзол.

— А до тех пор ты должен оставаться начеку. Я обнаружила в сундуках роскошные ткани. Я намерена сшить тебе костюм.

— Костюм? А что, этот мне не к лицу?

— Это совершенно иной наряд. Я уверена, что Оршаль возьмется за тебя прежде, чем мы прибудем в баронство. По той простой причине, что потом у него уже не появится такой возможности. В своих владениях ты действительно будешь хозяином.

— У меня такое впечатление, что мы говорим о лютом враге, однако мы союзники.

— Пока еще нет. Поставь себя на его место: если он предложит свои услуги Жанрении, то там его примут с распростертыми объятиями. Бегство с караваном не для него. Я представляю Оршаля в академии, окруженного слугами и учениками, которые внимают каждому слову мага.

Я перевел взгляд на окошко, ставни которого были закрыты.

— Я в этом не уверен. Он доказал, что судьба королевства ему небезразлична.

— Полагаешь, что без горгулий он вел бы себя тем же образом?

— Да, он боится их не так сильно, как пытается изобразить. Он ждет подходящего момента, чтобы бросить мне вызов и пожертвовать своими Танцорами.

— А твой?

— Что «мой»?

— Твой Танцор. — Амертина отодвинула наряды, сложенные в сундуке.

Малыш спал, свернувшись клубочком в капюшоне какого-то плаща.

— Он волнуется, — сообщила мне черная фея.

— Неужели ты думаешь, я смогу признаться ему, что вынужден стать полуночником?

— Чуть потише, ты его разбудишь.

Слишком поздно. Танцор потянулся, несколько секунд вглядывался в наши склоненные лица, а затем выскочил из сундука, чтобы вскарабкаться мне на колени. Наши сознания соприкоснулись, стоило волшебному созданию подняться по моей руке и зарыться в волосах, где он имел обыкновение прятаться, когда мы упражнялись в магии.

Танцор легонько коснулся моих мыслей, чтобы объяснить, как он привязан ко мне, а также к Амертине, что он хочет остаться рядом и насладиться нашей любовью. Любовью? Кроха принялся рассказывать мне о черной фее, о том чувстве, которое нас связывало. Особые способности позволяли Танцору влиться в этот странный союз. Он впервые изъяснялся с таким чувством. Малыш наводнил мое сознание такими яркими картинами и эмоциями, что я больше не мог все это видеть, не думая о тех пытках, к которым меня принуждало искусство Полуночи. Если я хочу быть магом, то буду вынужден пользоваться импульсами, замешанными на страдании, которое порождали мои пальцы, буду вынужден приносить в жертву или мучить это создание, которое одаривало меня своей любовью.

Я резко поднялся и, сопровождаемый укоризненным взглядом Амертины, покинул комнату, чтобы затеряться в коридорах фургона. Я долго бродил по ним, пока воспоминание о Танцоре не побледнело и я не сумел задушить эхо его эмоций.

II

Амрод вошел в комнату, испытывая неприятное ощущение, что он больше не является хозяином положения. Впервые ему придется вести долгие переговоры, унижаться, чтобы получить желаемое… Не в силах смириться с подобной мыслью, мужчина сжал кулаки от злости. Победа опьянила его. Амрод это прекрасно осознавал, но опьянение отравляло кровь, словно яд. Без сомнения, ему требуется несколько дней передышки, чтобы насладиться триумфом. Однако он нуждался в поддержке Литургических провинций. Он снова сжал кулаки, взбешенный собственным бессилием, и ускорил шаг, чтобы поспеть за сопровождавшим его архиепископом. Последний уже добрался до конца длинного коридора и приоткрыл небольшую дверь.

— Он ждет вас, сеньор Амрод, — сообщил священник, поклонившись.