Сумеречные королевства

— Вчера я был не слишком обходительным, прости меня.

— Я тоже была невежлива.

— Мне тебя недоставало.

Молчание, а затем тихий шепот:

— Агон…

— Я здесь.

— Я с трудом выдерживаю собственную слепоту. Долгие часы во мраке тяготят меня. Давай не будем больше ссориться.

— Забыли.

— Тогда позволь мне взглянуть на мир твоими глазами.

Я предоставил рапире свои глаза и свои воспоминания.

— Х-м-м… эта ваша беседа с Оршалем — настоящее лакомство!

— Он тебе нравится? — пошутил я.

— Нет, мне нравишься ты. С каждым днем ты становишься тверже, сильнее. О, твои руки! Ты по-прежнему страдаешь от шипов психолунника?

— Немного.

— А мать? Почему она постоянно возится с какими-то костюмами?

При мысли об Амертине я улыбнулся.

— Она хочет сшить мне наряд.

— Ей, что, больше делать нечего! — возмутилась Тень.

— Я полагаю, это особенный наряд. Она мне ничего не говорит.

— Ой, кажется, я знаю.

— Что знаешь?

— Слушая ваши разговоры, я поняла, что беспокоит Амертину. Она боится Оршаля, опасается, что он всерьез за тебя возьмется, что сумеет создать могущественную магию, способную справиться с горгульями.

Набежавшие облака скрыли звезды. Я прервал мысленную беседу с Тенью, чтобы вернуться в фургон. Голос Амертины заставил меня застыть на пороге комнаты. Затем я услышал, как лязгнула крышка сундука.

— Теперь можешь входить, — сказала фея.

Она сидела в центре комнаты, держа в руках тщательно сложенный наряд бледно-серого цвета.

— Это и есть твой загадочный костюм?

— Да. — Амертина улыбнулась. — Он защитит тебя и от Оршаля, и от других врагов. Я говорила с тканью. Слушала ее воспоминания, сгладила боль от потери бывших хозяев, а взамен получила разрешение сшить из нее одежду для тебя.

— Неужели ты способна сотворить подобное чудо?

— Душу можно пробудить в любом материале: будь то металл, камень или шерсть.

Когда я с ее помощью осторожно развернул наряд, черная фея несколько раз взмахнула крыльями.

— Примерь его, Агон.

Сшитый из плотной шерсти, костюм состоял из потертой куртки и брюк, сужающихся к щиколотке. Черные жемчужины заменили пуговицы, а воротник застегивался на серебряную цепочку.

Внезапно я почувствовал, что мне страшно уютно в этой комнате, что мое сознание вошло в резонанс с марионетками и масками, которые, казалось, улыбались мне из полумрака.

— Ты их слышишь? — спросила черная фея.

Да, я слышал крики, сопровождающие каждый подъем занавеса, нервное перешептывание актеров между двумя актами, собрания, во время которых распределялись роли, слышал жалобы комедиантов, рождавшиеся в ночи, среди холода и снега. Слышал все, что когда-то происходило в этой комнате.

— Я соткала прошлое, — сообщила черная фея, — я вышила воспоминания актеров, сшила одежду из их вдохновения… Она защитит тебя.

— Но… как? — пробормотал я.

— Имитация. Искусство перевоплощения, умение растворяться в декорациях. Но ты никогда не сможешь отдавать приказы этому костюму. Именно он, и только он, будет решать, подвергается ли опасности твоя жизнь, чтобы прибегнуть к своей колдовской силе.

— Уж и не знаю, насколько велика сила этого костюма, но твоя сила, Амертина, не имеет границ.

— Каждая нить — воспоминание, ничтожно малая часть того вдохновения, что заставляло плакать и смеяться актеров этого фургона. Каждая вырванная ниточка будет лишать наряд его удивительной силы, и поэтому ты должен беречь его. И тогда он позволит тебе оставаться невидимым для взоров врагов.

— Для взора Оршаля, не так ли? Ведь именно он тебя больше всего беспокоит.

— Не только меня, — возразила она. — Горгулий тоже.

Она позвала меня к окошку.

— Посмотри, они окружили наш фургон.

Амертина была права: каменные создания оставили весь остальной караван, чтобы сгрудиться вокруг нас. Узкая дорога не позволяла окружить фургон целиком, но горгульи бдительно охраняли повозку и даже скакали по склону, окаймляющему дорогу.

— Они что-то чувствуют. — Черная фея вложила свою ладонь в мою руку. — Быть может, Амрод все же разыскал нас…