Сумеречные королевства

— Ничего не понимаю. Ты убьешь и меня?

— Здесь нечего понимать. Если ты не подчинишься мне — умрешь.

Гондола с глухим стуком ткнулась в пристань.

— Живее, живее! — кричал Манелфи, спрыгнувший с лодки.

— Яссина, повторяю в последний раз: толкни створку и закрой ворота. В любом случае, все кончено. Слуги должны были поднять тревогу.

Доски дрожали под тяжелыми шагами Манелфи, которые раздавались в тишине, словно удары барабана. На груди воровки выступила капелька крови, но она никак не могла решиться.

— Тем хуже для тебя, — сказал я.

Она даже не крикнула, когда лезвие вонзилось в сердце. Ее рот перекосился в странной усмешке, как будто бы она просила прощения у меня или у этого города. Но правды я не узнаю никогда. Глаза Яссины закатились, и она соскользнула к моим ногам. Я перешагнул через лежащее тело, и обрушил весь свой небольшой вес на створку ворот.

Мадокьель не выказывал никаких признаков нетерпения. Усевшись на скамейку, он поглаживал кончиками пальцев гладкую поверхность железных шариков, закрепленных в глазницах, да слушал размеренное дыхание своих людей, которые усердно гребли, продвигая лодку по водной глади. Десять других гондол двигались в том же направлении, что и гондола сенешаля. Те, кто шел во главе конвоя, взяли на себя труд прокладывать путь остальным лодкам, разгоняя перевозчиков, снующих меж берегов.

Отряд торопился как можно скорее пересечь широкий канал, окаймляющий Третий круг города. Предупрежденные перезвоном колокольцев, солдаты милиции поспешно покинули сторожевую башню, чтобы поднять цепи, перегораживающие особый водный проход, предназначавшийся исключительно для высокопоставленных чинов Абима.

Конвой подошел к кварталу дипломатов. Напрягая до боли мышцы, подчиненные Мадокьеля схватились за багры, подтягивая лодки к причалу.

Сенешаль по-прежнему молчал. Присутствие Принца на празднике набоба Каэзарима пробудило любопытство Мадокьеля. Он еще не знал, схватили ли саланистры свою добычу, но Хаим лично сообщил правителю Дворца Стали, что захват состоится именно в посольстве.

Мадокьель вжался в подушку, задаваясь вопросом: согласятся ли кехитские дипломаты с решением судей. Казнить фэйри на глазах у трехсот изумленных гостей — подобная расправа может нанести существенный вред репутации набоба.

Манелфи должен был появиться с минуты на минуту, Двойник понял, что он больше не имеет права медлить. Он, как и все гости, стал свидетелем фантастического спектакля, который только-только закончился, оставив после себя гнетущую тишину. На какой-то миг толпа окаменела, переживая шок от увиденного. Большая часть гостей полагала, что все эта постановка срежиссирована кехитским послом, и уже пыталась понять, причастен ли набоб к пресловутому Романсу, который так подробно описала горгона.

Постепенно сад оживал. Сначала раздался тихий шепоток, затем крики, которые становились все громче и громче. Публика желала знать, какого дьявола набоб затеял весь этот фарс. Некоторые гости принялись переговариваться друг с другом возбужденными голосами, обсуждая поразительную новость. Каэзарим, ощутивший внезапное головокружение, тяжело рухнул на скамью и никак не мог сосредоточиться на супруге, которая требовала от мужа незамедлительного вмешательства. Беспрецедентный скандал набирал обороты. Неконтролируемый скандал.

Первыми опомнились жители Прибрежных районов, они сгруппировались, чтобы проложить дорогу в толпе и помочь своему послу покинуть касбу. Набоб поднял руку, как будто бы хотел удержать старика и черную фею. Но затем его рука безвольно упала. Теперь каждая делегация спешно собирала своих сторонников, чтобы принять согласованное решение. Представители Дворца Стали решительно взобрались на помост, чтобы потребовать от хозяина объяснений происходящего.

— Прошу вас, друзья мои, соблюдайте спокойствие, — повторял Каэзарим. — Произошло ужасное недоразумение…

Угрозы сыпались со всех сторон, и охрана, обеспокоенная паникой, царившей в первых рядах гостей, попросила у своего господина разрешения отвести его в надежное укрытие. Набоб испустил короткий стон, заметив, что в тени касбы некоторые приглашенные принялись заклинать демонов, чтобы те дали им необходимые объяснения. Появились первые Алые, которых тут же окружили перепуганные люди.

Внезапно Каэзарим увидел знакомое лицо: это был дражайший Патъяха, который сумел проскользнуть мимо личной охраны набоба, и сейчас стоял рядом, как-то странно, почти угрожающе, глядя на кехита. Обманутый лифанским костюмом, который его старинный друг имел привычку надевать по большим праздникам, посол слишком поздно сообразил, что эльф вовсе не является тем, кем должен был бы быть.

Двойник действовал быстро. Он молниеносно приставил кинжал к шее посла и вынудил того подняться. Паника, царившая вокруг, отвлекла внимание от маневра лже-Маспалио, и так продолжалось до тех пор, пока супруга Каэзарима, находящаяся в некотором отдалении, не испустила пронзительный вопль.

— В сторону! — распорядился Двойник, толкая дипломата перед собой.