Сумеречные королевства

— Верхом на нотах, — проказливая улыбка. — Все дело в музыке, в волшебстве Аккордов, именно оно позволило нам собраться всем вместе. В данную минуту Мелоден продолжает играть на цистре, а все для того, чтобы наши мыслеобразы встретились в таверне из ваших воспоминаний.

— Он способен сотворить подобное чудо?..

— Да, — согласился Пардьем, нервно поглаживая белую бороду. — Порой Аккорды не уступают в могуществе истинной магии.

Не успел затменник закончить фразу, как в кресле, стоявшем по другую сторону стола, появился сам мастер Аккордов. Инструмента с ним не было. Мелоден заправил волосы за уши и раздраженно бросил:

— Лерсшвен, время поджимает… Деревья еще не обнаружили вашего присутствия, но они обеспокоены.

— Да, — скорчил рожицу фэйри. — Время поджимает, и это естественно. Больше оно ничего не умеет делать… Агон, мальчик мой, вы должны меня выслушать. Видите ли, вы — творение всей моей жизни. Конечно, подобное заявление звучит абсурдно, не правда ли? С какой радости благородному фэйри, каковым я и являюсь, возлагать свои мечты и чаяния на какого-то Странника! Однако должен сказать, что есть в вас нечто уникальное, бесценное для меня.

Я забился в кресло, пытаясь справиться с болью, сжимавшей в тисках многострадальный череп.

— Мое прошлое… — слабым голосом предположил я.

— Ну что вы, молодой человек. Подобным прошлым может похвастаться любой солдафон из Республики наемников. Нет, ваше прошлое интересует меня лишь потому, что оно находится под замком, потому что вы старательно похоронили его, и деревья вас не боятся.

Он снял шляпу и положил ее на стол:

— Поймите, мальчик мой. Мне было необходимо именно то, что сотворило из вас Наставничество. Оно соткало непроницаемую завесу вокруг того зла, что зародилось в вашей душе еще в детские годы. Оно выковало раковину, не дающую вырваться наружу тьме, превращающей вас в достойного наследника Рошрондов. Я нуждался в этой завесе добра, чтобы обмануть Ловцов Света.

У меня не было ни сил, ни мужества прервать излияния фэйри. Мной постоянно манипулировали, я стал игрушкой в чужих руках, но я чувствовал лишь величайшую усталость. Быть может, это колдовство Мелодена, сила его музыки, удерживало меня в кресле. Слова, не родившись, умирали на губах, глаза слипались, и приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы следить за ходом мысли Лерсшвена.

— О, конечно, деревья все знают о вашем прошлом, они даже аплодировали ему! Но они не заметили, как Урланк пробил брешь в этой раковине Наставничества, расколол ее, словно орех, и явил миру того, кого мечтал увидеть ваш отец — убийцу более изощренного, чем демоны Абима, более жестокого, чем Алые воины, кружащие над темной бездной.

Он мельком взглянул на фигуру Арлекина, которая материализовалась рядом с Пардьемом. «И он туда же», — подумал я. С моих губ сорвался нервный смешок. Лерсшвен не обратил на него никакого внимания и продолжил:

— Я предусмотрел мельчайшие детали, вам никогда бы не удалось выскользнуть из моих сетей. Когда ваш отец явился в Школу Ловцов Света, рассказал преподавателям вашу историю и бросил им вызов, настаивая, чтобы они ровно за шесть дней отвратили вас от Наставничества, Урланк, мой добрый друг Урланк, тут же сообщил мне об этом. И когда барон обратился к Магической криптограмме для составления устного завещания, Пардьем также не преминул поставить меня в известность.

Фэйри замолчал и вопросительно посмотрел на Мелодена.

— Пока бежит песок в этих часах, — ответил музыкант, создавая у себя на ладони песочные часы.

— Хорошо-хорошо. На этом роль вашего отца заканчивается, всем остальным спектаклем дирижировал я. Я подготовил сцену на постоялом дворе, где, обвиненный Пардьемом в предательстве, пробудил в вас злость, желание обороняться, а не размахивать вашими несчастными заповедями… Но это была лишь увертюра. Первый акт постановки начался, когда вы вошли в Школу Ловцов Света.

Он указал подбородком на Арлекина:

— Этого было не так-то легко уговорить, совершенно непонятно, что у него в голове, трактирщик мог предать нас в любую минуту. Счастье, что я сумел заколдовать твою маску, друг мой! Ну, как бы там ни было, Арлекин в первый же день принялся распускать слухи, рассказывать всем, какой вы высокомерный юноша и сколь презрительно относитесь к Школе Ловцов Света. Ученики возмутились, вздумали угрожать, сработал ваш инстинкт самосохранения, и прошлое не замедлило откликнуться. Ах, вижу по вашим глазам, что вы чувствуете себе чуть лучше. Когда вы познакомились с Урланком, то решили, что он — ваша единственная надежда.

Лерсшвен стряхнул с рукава невидимую пылинку и хмыкнул: