Сумеречные королевства

— Говоря по правде, он поручил меня заботам своего друга, Сарна. Но мага отозвала его академия.

— Знаю. — Арбассен достал графин с красным игристым вином.

Затем он выставил на стол два оловянных кубка и щедро плеснул в них вина.

— Давай выпьем! За твоего отца и за нашу встречу!

Мы чокнулись, и звон кубков ознаменовал наше воссоединение. Мало-помалу я захмелел, опьяненный не столько вином, сколько радостью общения со старым товарищем. Сначала я говорил намеками, а затем доверился ему без оглядки. Арбассен слушал меня, не перебивая, а я как наяву видел последние мгновения Школы Ловцов Света: смерть Дьюрна, пожар, охвативший павильоны…

Графин опустел, я рассеянно поставил кубок. Я рассказал Арбассену всю правду, и теперь цензор внимательно смотрел на меня.

— Поразительная история, — выдохнул он. — Теперь никакие недомолвки не омрачат нашу дружбу.

Его лицо выдавало сильнейшее волнение. Он вскочил со скамьи и принялся мерить шагами комнату.

— Так, значит, Лерсшвен добрался до Серых тетрадей, — шептал Арбассен, глядя куда-то вдаль. — Неудивительно, что за ним так пристально следят.

— Кто следит за ним? Цензоры? — удивился я.

— Да. Он стал причиной раскола в Ордене Затмения. Фэйри обвиняют в том, что он вознамерился ввести магов в окружение баронов. А это противоречит уставу. Полуночники уже потребовали собрать Ассамблею, чтобы Лерсшвен отчитался перед магами о своих подвигах. Пока еще ничего не решено, но все встревожены. Какие слухи только не ходят!

— И что ты собираешься делать?

— Ничего. Я служу Затмению, и мои показания, как, впрочем, и твои, не имеют никакой силы. Лишь маги Полудня или Полуночи имеют право расследовать деяния Лерсшвена. Плюс к этому, если я хоть кому-нибудь расскажу о том, что услышал, ты рискуешь оказаться в лапах цензоров Полуночи. Ты не выживешь в их застенках…

Арбассен остановился прямо передо мной и спросил:

— А ты, что ты намерен делать?

— Ясно, как день: налаживать связь с Танцором…

— Этого мало. Ты должен вращаться в магических кругах, узнавать новое, испытать влияние других магов. В одиночку ты ничего не добьешься. Слушай, сегодня ночью я должен выполнить одно важное задание. Пойдем со мной. Если ты хочешь вновь открыть для себя Лоргол, то подобного случая тебе больше не представится. Сегодня или никогда!

— Почему ты помогаешь мне? — удивился я.

— Я задолжал твоему отцу. Только благодаря ему я стал тем, кто я есть. За мной должок, и теперь я научу тебя всему, что умею.

Арбассен воодушевился. Его глаза сияли, словно отец был рядом. Интуитивно я осознавал, какие причины толкают его на подобные поступки, почему он хочет взять меня с собой. Он жаждал реванша, реванша за роспуск нашего маленького отряда, за мое поступление в Школу Наставничества. Я улыбнулся при мысли, что он хочет послужить неким воспоминаниям, а не мне лично.

И я принял его предложение и пошатывающейся походкой вышел на заснеженные улицы Лоргола. Крыши города уже окрасились первыми робкими лучами рассвета. По дороге Арбассен в общих чертах описал свою миссию: он должен избавиться от ученика, который осмелился продавать нечистоплотным торговцам бесценные камни.

— Камни? — переспросил я.

— Как? Сарн тебе ничего не рассказывал?

— Он лишь показал мне свой камень, но толком не объяснил, для чего тот служит.

Не говоря ни слова, Арбассен потянул меня в ближайшую подворотню и снял перчатку.

На оборотной стороне его ладони поблескивал вживленный в плоть аквамариновый камень, как две капли воды похожий на камень Сарна.

— Как только ты становишься магом, — сказал Арбассен, — то сразу же получаешь право на камень. Если один из нас умирает, камень неизменно возвращается в академию. К несчастью, некоторые прохвосты решили, что эти диковины — выгодный товар. Их перепродают вельможам или бесталанным магам, которые надеются вытянуть из драгоценности остатки магии. Ученик, которого мы должны навестить, — один из тех грифов-стервятников, что не гнушаются кромсать руки магов, дабы заполучить камень умершего. Вчера вечером один вор, замешанный в незаконной торговле, раскрыл цензорам имя ученика. Мерзавец не увидит рассвета…

Снег сменился мелким дождем. Вскарабкавшись по узкой винтовой лесенке, мы поднялись на крышу какого-то дома. Арбассен махнул рукой в сторону печной трубы, у которой мы и затаились.

— Он живет неподалеку. Видишь там, приблизительно в четверти лье, светится окошко: это жилище отступника. Вор назначил ему встречу, и ученик вскоре выйдет на улицу.

— Ты утверждаешь, что сможешь попасть в него с этого расстояния, да еще в дождь? — воскликнул я.

— Я — цензор. Смерть должна явиться издалека.

Мой приятель снял с плеча арбалет и зарядил его очень странным болтом.

— Вместе с Танцором мы потратили почти год, чтобы найти верное движение, которое позволит проделать то, что я намерен тебе показать.

Крошечный Танцор выбрался из кармана куртки цензора, проворно вспорхнул на цевье арбалета и замер на древке стрелы. Арбассен поднес палец к талии малыша и крутанул его. И тотчас волшебное создание пустилось в безумный пляс, всплескивая руками и ногами.