Сумеречные королевства

Все мы были потрясены этим жестоким сражением. Если верить Арбассену, то нам еще несказанно повезло. Он не знал, что связывает Оршаля с демонами, но из всего следовало, что мы лишь чудом избежали гибели. Эти твари обладали удивительной способностью перемещаться с помощью теней и материализоваться у вас за спиной, когда этого не ждешь. Арбассен сказал, что их причисляют к самым страшным убийцам, которых только могла породить магия. Получалось, что Оршаль намеревался убить всех посетителей «Искры». Неужели это были первые «ласточки» братоубийственной войны в недрах Магической криптограммы? Ответа я не знал. Тень, которую я по-прежнему держал в руке, не ответила. Моя верная подруга была слишком занята: она пыталась поглотить, сделать боль, терзавшую плечо, слабее. Я вспомнил о Боэдуре и его органе. Без него мы бы пропали. Я уже горько жалел о том, что рассказал о брате Аракнира Эхидиазе. Без сомнения, он заслуживал право подслушивать наши ночные разговоры.

Должно быть, на улице уже рассвело. Я подумал об Амертине, которая, скорее всего, страшно волнуется.

— Тень, ты должна мне помочь. Ты сможешь сдерживать боль до тех пор, пока я не доберусь до чердака?

— А я не собиралась тебе ее возвращать, мой дорогой хозяин.

Действительно, боль отступила, побледнела: теперь за меня страдала рапира. Солнечные лучи уже окрасили крыши домов, когда я наконец покинул «Искру» и побрел по улицам Лоргола. Ресницы незамедлительно отреагировали на яркий свет и развернулись веером, защищая глаза. Закутав лицо шарфом, я углубился в Нижние кварталы. На моих плечах лежала пушистая снежная шуба.

Мысли неизменно возвращались к Оршалю. На что он надеялся, тайком «вплавив» демонов в стены? Я не верил, что маг хотел избавиться от нас, это было бы слишком просто. Неужели полуночник хотел внедрить монстров-шпионов в ряды Затмения? Подобное предположение выглядело еще менее правдоподобным. Но что тогда? Чего он страшился или скорее чего опасались полуночники? После размышления я решил, что всему виной Серые тетради. Сражение сначала с Оршалем, а затем с его демонами обескуражило меня, оставило неприятный осадок в душе. Магия и Аккорды нисколько не помогли мне. Я по-прежнему оставался самоучкой, нахватавшимся поверхностных знаний. Необходимо не медля взяться за тренировки, необходимо совершенствовать навыки владения магией. Когда я добрался до чердака, улица Терпкая еще спала. Я знал, что ближайшие часы превратятся в настоящую пытку. Сейчас Тень забрала мою боль, но вскоре она вернется. Рапира лишь отсрочила страдания.

Весь следующий день я не поднимался с кровати, а Амертина хлопотала вокруг меня. Плечо горело: демон не довольствовался одним укусом, он впрыснул в рану какой-то яд, и он растекся по всем жилам. Зажав Тень в руке, я силился отвлечься, освободить сознание от мыслей о боли, но последняя неизменно побеждала. Когда наступила ночь, я впал в забытье. Рапира ни на секунду не оставляла меня, лаская мой разум в надежде облегчить страдания.

Следующие четыре дня стали адом. Мое плечо превратилось в одну огромную рану, которая отдавалась болью во всем теле. Я почти не ел, а по ночам разговаривал сам с собой, словно старый сумасшедший. И тщетно Амертина силилась мне помочь. По истечении четырех дней боль отступила, я погрузился в целительный сон. Когда на город упали сумерки, Амертина разбудила меня и сообщила, что отправила послание в «Искру»: Эхидиаза должна знать, что мне стало лучше.

Последние лучи заходящего солнца коснулись поцелуем высоких шпилей Квартала Тысячи Башен, и я вышел из дома, прихватив с собой Тень. Дни болезни вновь сблизили нас с рапирой. Плечо по-прежнему давало о себе знать, но я твердо решил добраться до «Искры».

Натянуто улыбнувшись, Дром впустил меня в таверну. Главный зал заведения обрел былую роскошь, ничто не напоминало о недавнем погроме, о той драме, в которой я выжил лишь чудом. В «Искре», как ни в чем не бывало, толклись многочисленные затменники. Арбассен, слонявшийся по залу, тут же провел меня к Эхидиазе.

Она ждала меня в комнате, в которой мы некогда впервые встретились.

— Садись. — Голос Эхидиазы был донельзя серьезен.

Красавица облачилась в ярко-фиолетовое шелковое платье, длинные рукава которого скрывали руки. Танцоры, как обычно, качались в густых кудрях.

— Скажу прямо. Никто не должен знать о тех трагических событиях, что недавно потрясли мое заведение. Ты вел себя скромно, я ценю это и надеюсь, что ты и дальше не станешь болтать.

Она подняла на меня огромные голубые глаза. Я подумал об Амертине, но моя феечка никому не рассказала бы о случившемся даже под пытками.