Сумеречный город

– Я приведу вам человека, который хорошо знает дом Орина. Расположение комнат, коридоров. Знает количество наемников, которые его охраняют. Быть может, слышал что-то про пленных фаитов и укажет, где их содержат.

– И откуда у тебя такой человек? – удивился охотник.

– Пока вы, мой друг, сидели тут и жаловались на жизнь, я не брезговал общаться с местными жителями.

– Смотрите, какой общительный… И кто этот таинственный доносчик?

– Точнее, два доносчика, – промолвил я.

Увидел, как приподнялись брови Теора, и понял, что моя догадка была верной.

– Проницательность не изменяет вам.

– О ком речь-то? – нахмурился Громбакх.

– Но у меня будет небольшое условие. – Теор поправил сбившиеся на лоб волосы.

– Вот еще… – хмыкнул охотник.

– Я попрошу вас, – Теор смотрел на меня, – помочь нам в поисках моего брата.

– Помочь?

– О, от вас ничего не потребуется! Вы просто будете нас сопровождать на руины Авендилла. Уверен, наш уважаемый следопыт и его друг сами справятся с этой задачей. Вы же просто… проедетесь с нами. Как знать, быть может, ваша способность слышать и видеть то, что скрыто от других, поможет. Руины – место странное и по-своему опасное; такой человек лишним не будет.

«Он тебя предаст, но ты ему доверься».

«Его предательство поможет».

«Он не виноват».

Я с любопытством посмотрел на Теора. На его черный облегающий костюм с плотными манжетами и высоким, затянутым на все шнуры воротником. На кистевую сигву с изогнувшимся в полете акробатом. На его баерки из легкой черной кожи. На свернутый кольцами и закрепленный на поясе хлястник. На худое, бледное лицо, обрамленное волнами длинных черных волос.

За эти дни я так ничего толком и не узнал о Теоре. Впрочем, как и о следопыте. Но в случае с Тенуином все казалось объяснимым – молчаливый, скрытный, видом и поведением полностью соответствующий своему занятию. С Теором было сложнее. Акробат, выступавший с кочевниками. Но при этом манерный и напыщенный, как дворецкий или распорядитель какого-нибудь наместника. К тому же богатый, если судить по оплате, которую он назначил Грому и Тену за поиск сбежавшего брата. «Илиус тот еще фантазер. Наслушался всяких суеверий. Оставил мне записку и ушел». Сюда же можно добавить его родство с пустынными аваками – людьми, известными хитростью и жестокостью. И не стоит забывать о том, как он владеет хлястником, – я хорошо помнил, что он смело и безжалостно расправился со стражниками в квартале Теней. Из всего это складывалась интересная картина.

– Я согласен.

– Отлично! – Теор даже хлопнул в ладоши и улыбнулся, показав мелкие белые зубы. – Такой разговор мне по душе. И конечно, я не ограничусь «доносчиками», как выразился наш друг. Я присоединюсь к вам. В моих интересах проследить, чтобы с вами ничего не случилось.

– Ха! – Охотник, забывшись, грохнул по столешнице кулаком, она сразу полетела с бочек на пол. Загрохотал пустой котелок. – Смотри, чтоб тебе самому курдюк не ободрали! Нет, ты слышал? – Охотник посмотрел на молчавшего Тенуина. – Он собрался за нами там следить! Я же говорю, никакой он не акробат, а самый настоящий шут! Только бубенцов на голове не хватает.

– Я скоро вернусь.

Теор изящно помахал нам невидимой шляпой, после чего вышел из хозяйника.

К обеду он привел своих доносчиков. Как я и догадался, это были мальчик Лин и его мать – те самые, которых Теор не так давно спас в квартале Теней. Выяснилось, что отца Лина, работавшего продавцом в бакалейной лавке, упрятали в тюремный глот за его лысину. Лысина была естественной и появилась у мужчины много лет назад, но это не спасло его от заточения в каземате. Потеряв отца, мальчик разругался с матерью, из вредности и любви к отцу обрил себе голову. После этого хотел сбежать из дома Орина, где работал на кухне, но быстро попал в руки людей Зельгарда.

Теор еще тогда, на площади Трех фонтанов, узнал, где найти Рилну, мать мальчика. Обещал заглянуть к ней, если дела в городе пойдут совсем плохо, и помочь. Поначалу я удивился, что Теор так заботится о незнакомой ему семье, но потом решил, что Лин просто похож на его собственного младшего брата. «Скоро уже два месяца, как он сбежал. Шансов все меньше». В этом угадывалось что-то угнетающе печальное. И если причина действительно была в этом, а не в искреннем сочувствии, то история Теора начинала казаться еще более странной. Он спасал другого мальчика, оплакивая своего брата, значит, его терзало чувство вины… Я должен был тряхнуть головой, чтобы отогнать эти мысли. Сейчас было не до этого.