Сумеречный город

Я бы хотел согласиться с Миалинтой, признать, что в словах каменщика было лишь отчаяние и помешательство, но никак не мог забыть его разговор с Зельгардом, не мог забыть его слова про металлическую руку. Впрочем, лигур мог вызвать у нас схожие видения…

Я с ужасом смотрел на то, как фаиты облепили Орина. Как терзают его. Каменщик уже молчал.

Уходя, обернулся в последний раз и заметил, что от конюшни отделился одинокий огонек. Кто-то с факелом выехал на лошади. Остановился, должно быть привлеченный куполом ясности. Но потом резко устремился вглубь тумана. Я не знал, кто это, да и сейчас это было не так уж важно.

Все было в самом деле кончено.

Глава 16 Исход

Исключительный интерес представляют подземные царства Своаналирского плато. Давно известно, что недалеко от кратера есть спуск в пещеры, исследуя которые, люди столкнулись с подземными разумными существами – кунгами. Они отдаленно напоминают человека, лишенного волос, с бледной, как мрамор, кожей и с жабрами. Отдельного внимания заслуживают рудименты крыльев, которые представляют собой две подвижные конечности на спине.

Общение с кунгами затруднено, так как у них нет ни языка, ни голоса – в привычном для нас понимании. Однако удалось выяснить, что они живут на глубине в две версты и при этом называют себя княжеством Верхнего царства («Кунг-ингтан»), что есть еще более глубокие царства, даже такие, к которым им никогда не удавалось спуститься.

Почтенный Саалдин из Гулемы допускает, что кунги – потомки переселенцев из Восточных княжеств, чьи предки бежали под землю от Залтейского извержения в пятом веке до рождения Барнаидора. Их якобы прельстили легенды о существовании в недрах цветущих Земель со своим магматическим солнцем. Подобное допущение звучит смехотворно. Тело человека не могло претерпеть подобные изменения даже под воздействием природных газов. К тому же о таком переселении не упоминает ни одна из известных нам летописей тех лет.

«Поучение о разнообразии народов». Гаон Свент из Ликинора

Молчание затягивалось. Миалинта неспешно шла вдоль балюстрады. Изредка поглядывала вдаль на ослабевшую мглу – ее стена еще держалась, но теперь была похожа на обыкновенный туман. По сторонам угадывались темные силуэты скал и величественная тень горного гиганта Багуль-наар. Над Восточными Землями багровым сиянием дозревало закатное солнце.

Миалинта хотела что-то сказать. Я это чувствовал. Она сосредоточенно смотрела на меня, но всякий раз ограничивалась тихим вздохом и продолжала идти дальше.

Я ждал.

Смотрел, как мягко ступают по камню ее сандалии, как ветер тревожит подол юбки. Желтая ткань плетеной рубашки плотно облегала ее грудь. Синяя вышивка на рукавах была простой, без золотых или серебряных нитей, без блеска драгоценных камней, и сейчас не верилось, что Миалинта – дочь наместника, наследник рода Аргоната. Короткая стрижка делала ее совсем юной. Юной и беззащитной. Забываясь, она до сих пор бережно прикасалась к голове, будто на месте срезанной косы ныла едва затянувшаяся рана.

– Думаешь, твой отец будет гордиться? – Я прервал молчание.

– О чем ты? – не сразу ответила Миалинта.

Печаль и задумчивость делали ее глаза еще более красивыми. В жемчужных радужках фаита таилось что-то загадочное, увлекающее в самую глубь мироздания. Хотелось смотреть в них не отрываясь. Никогда прежде я не испытывал подобного. Ее взгляд притягивал, как бездна Подземелья, как бесконечное ночное небо.

– Теперь здесь появится новая плита. – Я показал на аллею Памяти. – А кто-то мне говорил, что любой наместник будет гордиться, если это произойдет в его правление. «Символ преодоленных бед».

– Кто бы это ни сказал, он ошибался.