Сумеречный город

– Да, хангол, и не строй удивленную рожу, будто не понимаешь. Я думал, ты сам уже ушел, не дожидаясь, пока город станет сумеречным, а теперь ты здесь… Зачем ты вернулся? Ведь ты… ты был на тропе…

Я с удивлением посмотрел на Миалинту. Она, нахмурившись, пожала плечами. Сжимала в руке конру и была готова в любой момент прекратить этот разговор ударом, но я попросил ее не торопиться.

– Ты обманул меня… Обманул! Сам показал дорогу, а теперь… Что тебе нужно?

Казалось, что Орин бредит. Волосы на голове и борода, прежде стянутые в тугие пучки, разметались, взъерошились, перепачкались в крови и грязи.

– Я тебя не понимаю.

– Конечно… Явился ко мне со своей металлической рукой… Рассказал про туман, а теперь не понимаешь? Что ты на самом деле задумал? Зачем?!

Я вздрогнул. Вспомнил, как в видениях – там, в землянке Мурдвина – моя кисть покрывалась таким же металлом, из которого был сделан браслет.

«Явился ко мне со своей металлической рукой».

«Ты и сам многих обманул и еще обманешь. Взять того же каменщика».

«Мы все знаем, какой выбор ты сделаешь».

– Отпустите меня! – В голосе Орина прозвучало отчаяние. – Просто дайте уйти.

Я только сейчас догадался, что каменщик хотел добраться до конюшни. Она была совсем близко. Во мгле просматривалась ее стена.

– Не терпится скорее забраться на трон наместника? – без улыбки, сухо спросила Миалинта.

– Что? – Орин поморщился. – Что?! Ах ты погань! Да что ты понимаешь! Сдался мне твой наместник, и этот город, и все его жители…

– Если так, зачем скупал дома, поля, подворья? – Миалинта усмехнулась. – Зачем устроил этот цирк с убежищем в кузнях? Зачем?! Хотел в последний момент сам спасти город и обвинить отца…

– Дура! Дрянь! Погань! – Орин кричал с такой злобой, что его лицо стало бордовым от натуги. С губ срывалась густая слюна. – Сгнобила себя, а теперь… Да вся власть, все богатство здесь – все это ничтожно в сравнении с тем, что нас ждет там… А ты! Мерзость! Ты не вернешься. Для тебя все кончено. Куда лезешь? Ты не понимаешь… Отчаяние, страх, паника. Они усиливают туман. Что тут непонятного? А эти скоты только и рады паниковать…

– Ты все это делал, чтобы город стал сумеречным? – удивился я.

– Как ты и советовал. – Орин улыбнулся дрожащими губами.

Его глаза блестели безумием. Теперь в этом не было никаких сомнений.

– Что тебе нужно? – спросила Миалинта.

– Просто уйти.

– Куда?

– Куда?! Спроси его! – Орин указал на меня и тут же добавил: – В туман, куда же еще.

– В туман?

– Да. Он… он показал мне, что туман – не тупик, а путь. Причем короткий! Все готово, осталась такая малость…

– Что бы ты там ни задумал, город уже не станет сумеречным, – проговорил я. – Осветленные свободны. Лигур мы найдем и…

– Осветленные! – крикнул Орин и продолжил шепотом: – Ну да. Только от тебя я и слышал это слово. Значит, это точно ты. Хоть и другой… Только ты можешь назвать мерзость осветлением. Отпустите! Что вам от меня надо?!

– Тебя будут судить. – Я склонился к каменщику.

– Ты же сам говорил… И ты был прав. Я видел. Я рискну. Колодцы. Они стоят. Все эти дни мы делали, как ты говорил. Отправляли отряды фаитов. Вглубь, как можно дальше. Колодцы – указатели… Я сам, сам видел! Трещотки, тут не сбиться. Меня ждут. Все готово… Мы ждали только казни, но и пусть, я рискну и так…

Орин в отчаянии зажимал рану на ноге.

– Ты ошибаешься, – с сомнением ответил я. – Мы не могли с тобой говорить. Я и видел-то тебя один раз, на званом обеде.

– Званый обед… – отчего-то усмехнулся Орин.

Откинул голову. Замер. Потом резко перевернулся.

– Оставьте меня! – проорал и, упираясь руками в землю, приподнялся.

Глубоко оседая на раненую ногу, волоча ее за собой, он поплелся в сторону конюшни. Мы с Миалинтой переглянулись.

– Я рискну. Ничего… Путь приоткрылся. И ладно, что не сумеречный… – бормотал каменщик. – Пускай. Уже приоткрылся. Я рискну.

Фаиты все это время молча слушали наш разговор. Но теперь один из них бросился к Орину. Схватил его за рукав. Навалился. Каменщик отмахнулся. Фаит упал. Ему на помощь побежали другие. Я дернулся было вперед, но Миалинта удержала меня.

Двойники повалили Орина. Он взревел. Отчаянно сопротивлялся. Но фаитов было слишком много. Только пятеро остались в стороне.

Пустили в ход инструменты, взятые из мастерской.

Били, рвали, протыкали, рычали от злости.

– Каждому пусть воздастся, – прошептала Миалинта, увлекая меня назад, к дому.

– Постой! Орин…

– Он отправится в Гауры, ковать вечные цепи. Вот и все. Это и есть тропа, которую он выбрал. И никакого тумана. Никаких колодцев.

– То, что он говорил…

– Не думай об этом. Он выжил из ума. Если лигур все это время лежал в его доме… Он наверняка как-то повлиял. А теперь Орин видит, что все потерял, что все его планы рухнули, вот и обезумел. Бежим. Там наверняка нужна помощь.

– Но…

– Здесь все кончено.