Сумеречный город

За спиной девушки стояла служанка – странная женщина с бледным, мертвенным лицом, которая за весь званый обед не проронила ни слова. Строгое серое платье, белый передник, кружевной чепец. Она безучастно смотрела на стол, ни в чем не помогала ни стольникам, ни своей хозяйке. Я с любопытством поглядывал на нее, пытаясь угадать отведенную ей роль. Даже попросил наполнить мою чашу ягодным соком, когда других стольников не оказалось поблизости, и этим отчего-то удивил всех, кто меня услышал. Алеандрина, ее муж, Эрин и Миалинта с удивлением посмотрели на меня, затем в сторону служанки. Должно быть, я нарушил какое-то неизвестное мне обеденное правило. Решил, что вполне обойдусь и без ягодного сока, и со служанкой заговорить больше не пытался. Лишь изредка поглядывал на нее, но, заметив, что мой взгляд то и дело перехватывает дочь наместника, перестал делать даже это, чувствуя себя неловко. Тогда я и не догадывался, что с Миалинтой меня ожидает личная встреча.

Девушка задерживалась. Я ждал ее на аллее Памяти не меньше часа. Мне это не нравилось. Было бы глупо вот так угодить в западню. С другой стороны, если дочь наместника задумала что-то плохое, она могла бы распорядиться не выпускать меня из резиденции или выдать в сопровождение стражников. Сейчас я мог легко сбежать. Если б не туман, я бы так и поступил – при первой возможности уехал из города. С другой стороны, это было глупо. Ведь я три года ехал в эти Земли только из-за браслета… Сейчас меня терзали страх и противоречивые мысли, я хотел одного: чтобы скорее пришла Миалинта.

– Они бы еще козьим пометом кормили, – тихо, почти шепотом пробасил Орин. Он обращался к сыну, Эрину, но его явно слышали и другие гости. – Или кошачьими погадками. После такого обеда дома обедают еще раз.

Эрин пожал плечами. Уныло перекатывал запеченные с рыбьим мясом щавельные шарики, смотрел в тарелку и отцу не отвечал. Худой, почти субтильный, одетый в легкую коричневую пару, он меньше всего был похож на каменщика знатного рода. Судя по ухоженным кистям с витиеватыми сигвами, за инструменты Эрин брался не часто.

Его отец с недовольством встречал каждое новое блюдо, словно пришел на званый обед только для того, чтобы высказать свое неодобрение работой местных кухарок. Нахмурившись и снисходительно посмеиваясь, смотрел на крапивный суп с нарезкой вухлы и хлебными корками, на салат из огурцов, овечьего сыра, миндаля и петрушки, косился на яйца, фаршированные трюисами, на ломтики пустольдея в черичном и чесночном соусе, на травяную смесь коралловой олы, сыти и можжевельника и на многое другое, расставленное перед ним в фарфоровых вазах, судках и мисках.

– Они думают, тут бараны вышли на выпас.

Остальные гости недовольства не высказывали, но за столом чувствовалось напряжение. Его не могла развеять даже говорливость Алеандрины.

– Но это не всё! – Она делала вид, что обращается к мужу, но говорила так громко, чтобы все могли ее слышать. – В одной деревушке нашего замечательного Целиндела лесничим назначили Хруста. Да-да-да. – В такт словам Алеандрина постукивала ногтем по столу. – Где-то на болотах он подхватил болезнь суставов и теперь весь хрустит. В тишине на весь дом слышно, как он идет. Говорят, люди не пожимают ему руку, потому что это неприятно. Представьте, что в вашей ладони разом хрустнули все его пальцы!

– Сегодня у нас запеченные марлы. Приходите. После такого обеда захочется хорошо поужинать. Не думаю, что сейчас где-нибудь еще запекают марлов, – шептал Орин сидевшим напротив него каменщикам.

Каменщики благодарно кивали и, поглядывая на Тирхствина, соглашались. Наместник за весь обед не произнес ни слова. Он неторопливо ел, изредка улыбался словам дочери и сидевшей поблизости Оэдны, но чаще думал о чем-то своем: смотрел пусто, глухо, будто давно потерял себя в тумане и уже не надеялся вернуться в Багульдин. Свободный желтый костюм не мог скрыть его сутулости и общей слабости.

Даже богатые одежды Тирхствина смотрелись уныло. Рукава его шелковой лиолы были перехвачены золотыми кольцами. В длинных седых волосах виднелась золотая проволока. По щекам и лбу тянулись сигвы богатого рода. И на всем этом лежал отпечаток безразличия.

– Вы знаете, как готовят марлов, которыми так хвастает Орин? – шепотом спросила Миалинта.

– Нет, – признался я, – даже не слышал о них.

– Это красивые птицы из Деодрельского леса. Чем-то похожи на рябчиков, только крупнее. Но их нельзя просто так подстрелить, нужно перед этим как следует напугать, чтобы они выпустили едкую защитную струю. Иначе все мясо пропитается этой отравой и будет жестким.

– А вот одного из пекарей в Матриандире все называют Волосом. Да-да-да. Очаровательная история. Однажды стражник нашел в его пироге волос. Рассвирепел, конечно, и устроил пекарю взбучку. Вся улица смотрела!

– В эти стены я бы никого не муровал. На такую жестокость не пошел бы даже баштан. Смотреть, как знатные люди жуют траву? Ну уж нет! Тут язык себе откусишь, чтобы подавиться и не смотреть на это издевательство.