Сумеречный город

И опять все изменилось. Я в раздражении дернул рукой. Очередное видение случилось не вовремя. Кажется, Мурдвин был близок к тому, чтобы многое объяснить. Если только он вообще говорил правду. Откуда этот бедный сапожник все узнал? Как именно лигур очутился в его руках? Я понимал, что на этот вопрос ответа не дождусь. Быть может, я неправильно его задавал. Но у меня не было времени придумать другой подход.

В новом видении землянка почти не изменилась. Только вместо стола, станка и обуви была грязь. Высокие насыпи влажной грязи, в которой копошился обезумевший, иссохший Мурдвин. Вместо рыжих волос была серая пакля, свисавшая до плеч. Глаза скрывала ветхая повязка. Одежды никакой не было. Только почерневшее от грязи и гнойников тело. Ленточки на пальцах исчезли, и были видны сочащиеся язвы. Старик перекладывал из одной кучи в другую комки земли. И делал такие движения, будто все еще распарывал несуществующий ботинок.

– Когда увидишь, доверься ему.

Мурдвин сказал это без слов. Я окончательно убедился, что попал в видение. Подумал, что на этот раз нужно лучше исследовать окружившее меня безумие. Волнения не было.

– Ты никогда по-настоящему не выйдешь из последней комнаты. И не вернешься сюда. Потому что уже был здесь.

Я огляделся. Все казалось привычным. Охотник, следопыт и дочь наместника по-прежнему ждали меня у выхода. Любопытно было, что Тенуин снял капюшон. Обнажил белое лицо, стянутые на затылке белые волосы. Смотрел на меня через третье веко, зрением варнаата.

– Мы все знаем, какой выбор ты сделаешь, – не умолкал Мурдвин. – Но тебе все равно предстоит его сделать. Все предрешено, но еще не свершилось.

В другом углу я заметил второго старика. Он был одет в черное и практически сливался с полумраком, выделялись только лицо и кисти; неудивительно, что я заметил его не сразу. Приглядевшись к нему, я вздрогнул. На левой кисти старика была видна сигва. Та самая, которая появилась у меня в тумане. Спираль из длинных и коротких полосок с тремя кружками в центре: один закрашенный, два полых. Но в этом не было ничего странного. Видение явно черпало образы из моего ума. Возможно, сказывалось влияние отравляющих испарений. На гиблом ярусе Подземелья воздух был уже не так чист. Для тех, кто привык к нему, все было проще.

– Гуар… адир… адор… Аваа… Гуир… дор, – нараспев, с придыханием говорил Мурдвин.

Я все смотрел на старика в углу. Не решался к нему подойти. Не знал, что делать. Нужно было скорее вырваться из видения и продолжить разговор с Мурдвином.

– Ты как хочешь, а мне это надоело, – прорычал Громбакх.

Подбежал ко мне, схватил меня за предплечье. Тряхнул так, что захрустели суставы.

– Эй! – возмутился я.

– Вот. Уже более здоровая реакция, – кивнул охотник и повлек меня к выходу.

– Стой! – Миалинта пыталась ему помешать, но он ее не слушал.

Я уже не понимал, что происходит. Как отличить явь от видения? Браслет! Я вспомнил, что в первых двух видениях он разрастался по всей кисти. Посмотрел на руку. Как и всегда, покрывает только запястье. Значит…

– Все-все, хватит! – Охотник гневно отмахнулся от дочери наместника.

Он уводил меня. Я не сопротивлялся. Только в последний раз с удивлением посмотрел на копошившегося в грязи Мурдвина, на неподвижно стоявшего в темноте старика.

Когда мы уже шли по коридору, до меня донеслись знакомые слова:

– Теперь я знаю твое имя. Знаю! И наше счастье, что ты еще сам его не знаешь.

Так мне уже говорила старуха на входе в землянку.

Сит сидел за столом. Внимательно осматривал раскрашенную поделку. Даже не взглянул нам вслед.

Старуха по-прежнему сидела на полу, возле кровати, но теперь молчала и тихо покачивалась, будто убаюкивала себя неслышимой мелодией. Пса поблизости не оказалось. Должно быть, спрятался в темноте.

Громбакх продолжал вести меня за руку. Окончательно убедившись, что это не видение, я сказал:

– Дальше я сам.

– Чего сам? Бредить?

– Пойду сам.

– А если ты бросишься в бездну?

– Зачем мне это? – Я вяло усмехнулся.

– А зачем ты устроил этот цирк?

– Какой цирк, Гром?

– Надо было Теора позвать. Он бы заодно попрыгал, повертел бы своим акробатическим седалищем!

– Перестань. – Я, поморщившись, высвободил руку. – Как видишь, сходили не зря. Миа была права.

– Права?! – взревел охотник. – Ты точно спятил! Сидел там, в куличики играл с каким-то старым грызуном, кричал, шатался, смотрел на меня как на Арнельскую Деву![25] И… с каких пор ты ее называешь Мией?

– Ты его слышал? – вмешалась Миалинта. – Он тебе что-то говорил?

– Кто?

– Мурдвин!

– Ну, конечно, слышал… Вы все слышали.

В темноте Подземелья, при свете фонарей лица моих спутников выглядели какими-то неестественными, будто слепленными из глины и бережно раскрашенными. Слепые, нарисованные глаза. На мгновение я подумал, что еще нахожусь в видении.

– Идем, – позвал Тенуин.

Следопыт вновь спрятал лицо под тенью капюшона.

Он был прав. Хотелось скорее подняться с гиблого яруса, обдумать все случившееся.