Сумеречный мир

Мужчина насмешливо фыркнул и шагнул вплотную ко мне. Встал за спиной. Его чистый, пряный, без примеси парфюма аромат дурманил, кружил голову. Неужели можно было жить, не ощущая его?!

Я попыталась обернуться, но Егор не дал, скользнул ладонями на мои, полностью накрыв, обхватил поверх них набалдашник и сдвинул чуть в сторону, исправил положение, затем без усилий, плавно развел в стороны наши руки. Миг — и металлический клинок блеснул, вылетев из тайника наружу. Я невольно задохнулась от восторга. Наконец-то получилось! Повернула голову посмотреть в лицо Хмурому и, наверное, от удовольствия засветилась, как праздничная гирлянда.

Мы несколько мгновений смотрели глаза в глаза, потом он тихо спросил:

— Давай закрою сам?

— Угу, — и чуть не ляпнула: все что угодно.

Мои руки, повинуясь его воле, стремительно сомкнулись с глухим щелчком и — открыв рот, я обозрела собранную трость. Мамочки, вот так, одним махом, острый клинок вогнал обратно в шафт?! А если бы промахнулся? То без рук бы вдвоем остались!

— Ты!.. — у меня даже дыхание сперло.

— Я, — усмехнулся он лениво. — Не волнуйся, почти за двадцать лет движение отточил до совершенства.

— О-о-о… — испуганно замерла в плену его рук, продолжавших держать трость.

Громко сглотнув, вывернула шею и посмотрела на него. Огромный кот-оборотень в человеческом обличье, чуть наклонив голову, следил за мной… как охотник за добычей. В первый момент испугалась, но в следующий — он мягким движением забрал трость из моих рук и вернул на место. Прижал меня к своей груди спиной и наклонился, шумно вдыхая мой запах, уткнувшись носом в макушку. После его руки поползли вверх, губы легко касались моих волос, лба, виска, щеки. С каждой секундой я загоралась все сильнее, огонь разбегался по венам, сжигая сомнения, мысли и превращая в желе мое тело, подвластное его воле и напору.

Егор обхватил ладонью мою шею, утверждая право сильного, главного. Большим пальцем приподнял подбородок и вновь посмотрел мне в глаза. Надеюсь, сейчас он легко сможет прочитать в них все, что я прятала в душе. Замерев в его руках, отчаянно желала этого и боялась. Боялась признаваться в своих чувствах, и в то же время не могла оттолкнуть. Я тихонечко млела, наслаждаясь его близостью, поцелуями, объятиями…

Здоровенная твердая ладонь слегка сжимала мой затылок, но я впервые с момента «смерти» не испытывала страха из-за собственной уязвимости. Оборотень одним движением мог бы свернуть мне шею или перегрызть горло, но была уверена в безопасности. Его зверь не причинит мне вреда. Я видела свое отражение в его потемневших глазах, ощущала его чувственный голод, истинно мужской, подавляющий все остальные желания, мысли, эмоции. Он однозначно хотел меня сейчас больше, чем чего-то еще.

Наконец Егор медленно наклонился и коснулся моих губ сухими горячими губами, затем лизнул языком, пробуя кожу. Наш поцелуй, даже в начале не был нежным, а вскоре превратился в полный и бесповоротный захват власти над моим ртом, языком и телом. Я развернулась к Егору лицом и зарылась пальцами в его жесткие волосы, обхватывая голову, чтобы притянуть ближе, теснее прижаться, наслаждаться его вкусом, захлебываться ощущениями, дышать им, пропитываться насквозь любовью к нему. Он то жадно торопливо, то неспешно оглаживал меня, давая почувствовать силу своего желания. Потом, задрав подол, забрался в трусики. Я дернулась, всхлипнула, нарушив тишину кабинета, в которой таинственно шелестела наша одежда, и смешивалось дыхание.

Я — его, а он — мой, ведь это естественно и правильно…

— Обопрись на спинку, прогни спину и раздвинь ноги, — хрипло, бесстрастно приказал мне Егор, прервав поцелуй, резко поворачивая к себе спиной и подталкивая к креслу.

Схватилась за спинку, а то от захлестывающего разум желания ноги подгибались. Егор задирал платье… Секунда-другая — равнодушный тон и «пустое» желание запустили обратный ход, вырывая из сладкого дурмана. Я нашла в себе силы с мрачным ехидством спросить:

— А сливками дополнительно не намазаться? — Обернулась к нему лицом и добавила: — Может еще и венок из валерианы на голову нацепить?

Желтые глаза оборотня горели подобно топазам под софитами, а грудь ходуном ходила — страсть его, оказывается, тоже не оставила равнодушным, хотя эмоций с гулькин нос.

— С чего вдруг такая смена настроения? — рыкнул он раздраженно, притягивая меня к себе и давая возможность почувствовать силу его желания.

Я скользнула ладонями по его обнаженным предплечьям, заставив мужчину рвано выдохнуть, — ага, пробирает! — и уперлась в каменную рельефную грудь, слегка отстраняясь и невнятно объясняя:

— Потому что привыкла к взаимному уважению партнеров.

— А я привык, чтобы мои приказы выполнялись, — проскрежетал Хмурый.

— Я не любительница доминантных игр, — смогла уже более твердо произнести.

— А я не любитель постельных игр, котенок, — шепнул он хрипло, усиливая натиск, прижимая к себе.