Сумеречный мир

– Есть еще один вопрос, – вспомнила я. – Нюра сказала, что у нее всего два дня на мое обучение и передачу дел. А как мы совмещать будем… с разговорами?

– Два дня? – эмоциональную броню Егора пробило удивление. Даже смоляную бровь приподнял.

– В пятницу свадьба, ты забыл? – возмутился маг. – Моя жена не будет рботать среди местных самцов! Ты сам виноват: затянул с заменой.

Хмурый на миг закатил глаза:

– И чего ты так над ней трясешься? Она стойкая девочка, два года нас терпела – и ничего. Клюнула только на умного, но ревнивого мага-всезнайку.

Кох ядовито хмыкнул:

– Я посмотрю на тебя, когда ты свою девочку встретишь.

– Все, работы – непочатый край, некогда. Думаю, если Нюра будет приходить с тобой, пока ты работаешь с Ксенией, а после поможет ей, с тебя не убудет, – проскрежетал Егор и направился к своему столу.

Алекс резким жестом указал мне на мягкий уголок, приглашая присесть там. Вытащил блокнот и принялся расспрашивать. Раздражения на шефа как не бывало. Его интересовало так много, что уже через несколько минут я забыла о страхе, рассказывая о своей жизни. Причем в мельчайших подробностях. А Кох, задавая конкретные, правильно сформулированные вопросы, строчил в блокноте, иногда рисовал, почти не давая передохнуть. Были моменты, когда он останавливал меня и просил самой изобразить обсуждаемый прибор, схему и хотя бы кратко указать его характеристики или принцип работы.

В какой-то момент я поймала на себе задумчивый взгляд желтых глаз. Моя речь замедлилась, но разорвать наш зрительный контакт я была не в силах, пока оборотень сам не опустил глаза в бумаги, разложенные на столе.

Когда я уже с трудом ворочала языком, не привыкшая столько говорить, надо мной сжалились и отпустили. Но не отдыхать, а работать с Нюрой.

Таким образом незаметно пролетело несколько дней. Я освоилась в доме, а вечером прогуливалась по огромной примыкающей к нему территории, чтобы размяться и полюбоваться парком. Перестала бояться каждого встречного-поперечного. Подружилась с Пелагеей Павловной и Варей. Мне разрешили поговорить с моими родными ежами. Жизнь снова налаживалась.

Глава 17

Делопроизводство – деятельность, на практике оказавшаяся не столь элементарной, как я представляла когда-то. Но я подошла к ней по-бухгалтерски: системно и основательно. Моя предшественница легко ориентировалась в завалах документов, тоннах бумаг и прочем хламе непонятного назначения, но прямо-таки любовно хранимом. Стоило главе нажать сигнал коммутатора, функционирующего по принципу амулета связи, и спросить о чем-либо, Нюра быстренько вспоминала, где и что у нее лежит, и спешила выдать требуемое. А вот мне пришлось бы как раз следующие два года разбираться в сложной организации хранения, рассчитанной скорее на память и хорошее знание обстановки в компании.

Поэтому, оставшись без ее руководства, я начала систематизировать документацию, чтобы, прежде всего, самой было удобно и легко работать. Сформировав картотеку по каждому из подразделений компании, приносившему доход клану, довольно вздохнула, проведя пальчиками по аккуратным корешкам папок и карточкам. И вздрогнула, услышав неповторимый голос шефа:

– Скажи, Ксения, розовый – твой любимый цвет? Или этот костюм настолько дорог тебе, что из него вторую неделю не вылезаешь?

Замерев у открытого шкафа, я посмотрела на Егора Михайловича через стеклянную дверцу и решила потактичнее ответить на бестактный вопрос:

– Будучи секретарем руководителя солидной компании, главы клана, я должна выглядеть соответственно. Каждый день в приемной меня видели немногие посетители, большинство – один раз или два. Полагаю, им мой костюм еще не приелся, как вам.

Хмурый отлепился от дверного косяка, опираясь на который стоял, видимо, наблюдая за мной, и двинулся к столу, заставляя меня нервничать все сильнее. Тяжеловато общаться с людьми и особенно с не людьми, не зная, какие эмоции они испытывают при этом. Словно лишилась части органов чувств, осталась без защиты.

– Ты не ответила на мои вопросы, – продолжал настаивать он, остановившись возле моего стола.

Как обычно, начальник одет с иголочки, в темный классический костюм-тройку. Галстуки он не жаловал, две верхние пуговички белоснежной рубашки часто расстегивал, обнажая крепкую мощную шею. А что на смуглой коже ожоги и рубцы так больше видны, его не беспокоило. Мне кажется, ему искренне плевать, кто и что о нем думает и по поводу подпорченной внешности тоже. Слишком сильный, харизматичный мужчина.

Я сглотнула и упрямо уставилась на него, опять поймав себя на том, что забыла, о чем шла речь. Факт, настораживающий и одновременно раздражающий меня. Наверное, поэтому не смогла сдержать сарказма: