Знаю я одного фейру, которому этот плащ с барского плеча очень понравится. Понятия не имею, что это за колдунские таланты, но зуб даю, что очень важные и любому уважающему себя визарду без них никуда. Плюс, все-таки полторы сотни маны лишними никогда не бывают.
Помянул про себя лича потряхиванием восьмидесяти золотых и уселся на задницу ждать восстановления
— А этот Клойл, король мертвяков, родной брат Дриина?
— Родной, младшенький, — уселся рядом Глостер, любовно поглаживая арбалет. — Тяжело ему было.
— Почему же тяжело?
— Почему? Ну может, потому что раньше, помимо прозвища Крепкорукий, Дриина звали Первопроходец, Победитель Трех Островов, Навигатор Семи Морей, Убийца Бешеных Драманов. А Клойл всю жизнь был просто Клойлом, тенью своего могучего родственника, тяготившийся величием Старшего. Вечная проблема младших братьев…
— Разве? Я думал, братья всегда заботятся друг о друге.
— Одно другому не мешает. Думаешь, Дриин не пришиб бы любого, кто косо посмотрел на Клойла? И глазом бы не повел. Но когда дело идет о королевском троне, о славе и памяти в веках и… женщине.
— Так Клойл был влюблен в Намберту?
— Ходили слухи, — уклончиво ответил Глостер. — Но все затихло после женитьбы Дриина. Все-таки попусту болтать языком о женщине это одно, а о жене короля — другое. Тут и головы можно лишиться.
— Жалко, не за всеми женщинами такая защита от твоего длинного языка, — ухмыльнулся Борг, примеряя сапоги на себе. Зря, между прочим, тоже классовые. — К женщинам надо с любовью.
— Ага, только куда-то вся любовь делась, когда все гномы разделились и стали убивать друг друга. Если это и есть вся сила любви, то к прислужникам Тайнори такую любовь.
— Как ее звали, Глостер? — негромко спросил я.
— Грофелия… кого? — Испуганно спросил гно и, не дождавшись ответа, достал толстый фолиант, явно свидетельствующий о богатой жизни мастера-лучника, и начал деловито листать страницы.
Я откинулся на холодную стену и задремал.
Унылость и однообразность убийств улучшенных гномов-личей компенсировалась ростом уровня пета. За оставшуюся часть дня мы прошли больше половины общего пути, попутно набивая руку и отрабатывая тактику до автоматизма на бедных и несчастных верховных визардах. Мы бы продвинулись значительно дальше, не останавливайся я после каждого моба для отката
— Ну чего тебе стоит, всего лишь несколько волосинок… Куда ты?
Картина, представшая после пробуждения, сначала напугала, а потом вызвала волну негодования. Мастер-лучник чуть ли не танцевал вокруг пета с маленьким даже для самого гно кинжалом в руке. Кора ругалась на своем кошачьем, пригнувшись к земле, прижав уши и выставив вперед скорпионий хвост.
— Глостер, ты какого черта делаешь?
— Я? Я просто хотел постричь немного твоего питомца, — развел руками Палец-в-рот-не-клади, — только и всего. Зачем же так нервничать.
— Себя стриги, а Кору не тронь.
— Расти на мне грива мантикоры, каждый день бы стригся, — недовольно пробурчал гно. Посмотрев на меня, он сделал последнюю попытку. — Ну хоть клочок небольшой! Гриву мантикоры днем с огнем не сыщешь, а ведь это необходимый ингредиент для Зелья Бешенства, Зелья Обнаружения Монстров, Зачарования для Отравленного Клинка Скорпиона…
Думаю, Глостер мог еще долго перечислять, выкладывая ненароком свои алхимические тайны, но я прервал его.
— Все, никаких зелий и зачарований. Отстань от Коры.
— Грива мантикоры очень редка, ценнее только кровь мантикоры, — глаза мастера-лучника алчно блеснули.
— Я тебе такую кровь мантикоры устрою, зубов не соберешь. Отстань от котенка.
— Тоже мне котенок, — фыркнул Глостер и отошел в сторону.
В этом он был прав, Кора росла как бройлер на комбикорме, уже почти доставая мне до пояса. Мышцы бугрились и перекатывались под темной шкурой при каждом движении, заставляя невольно любоваться петом, еще вчера бывшим крохотным мурчащим котенком. Сколько она там уже набрала?
Кора