Сумеречный ветер

– Постой! Не знаю, думала ли ты о том, чтобы покинуть корабль… В общем, сейчас лучшее время для этого, – мягко тронул ее за локоть Рин. – Доар не станет тебя преследовать. Я помогу устроиться на суше. Ты не будешь прозябать в нищете. Окара, ты сделала для корабельной команды невозможное. Ты напомнила нам, что мы сумеречники, а сумеречники своих не предают ни в бою, ни на борту. Вступив в бой с бестелесным, ты спасла команду от посмертного клейма позора, падающего и на семьи трусов. Ты не выдала сестре Дарину. Она пришла и сама призналась капитану в содеянном. Это она отравила сокетов. Я смотрю, ты не удивлена.

Девушка кивнула и ощутила теплые влажные дорожки на щеках. Она плачет? Быть такого не может. Неужели ей и в самом деле не хотелось покидать это негостеприимное место? Неужели сокеты, служившие на корабле, стали для нее роднее настоящей семьи, отказавшейся от нее?

Она смахнула с лица слезы и взволнованно выдохнула:

– Я никуда не уйду, не оставлю его. Не в этот раз.

Проем, ведущий на нижнюю палубу, заслонила мощная фигура. Окара перевела взгляд. При виде мрачного, невозмутимого и при этом не менее любимого бессмертного к ее горлу подступил новый ком.

– Ты уверена, что готова остаться на корабле? – напряженно спросил Доар и с ленивой грацией спустился по ступеням. – Легче не будет.

Не сводя темных глаз с девушки, он неумолимо приближался к ней.

– Ты меня прогоняешь? – прерывисто, еле слышно спросила она.

– Никогда! – темной тенью переместившись к ней, прижал ее к своей груди бессмертный. – Даже не смей думать об этом. Тьма меня поглоти, я никогда не смогу тебя прогнать, ты слишком мне дорога.

В голосе Доара звучала безнадежная мука. «Не слова любви, но близко», – запело сердце Окары. Спрятав лицо на его груди, она дала волю слезам. Более ничем не сдерживаемые, они потоком текли по ее лицу.

Бессмертный провел пальцами по ее волосам и, прижавшись губами, прошептал в ее макушку:

– Ш-ш-ш… Успокойся, милая.

– У-у-у… не могу, – шмыгнула носом воркория, слезы не желали останавливаться.

Она мельком взглянула на притихшего друга, похожего на побитую собаку, – он явно не был любителем женских слабостей. Ей тут поддержка нужна, а он носом водит! Окару взяла обида, и она сильнее залилась горючими слезами. Рин вымученно посмотрел на Доара и, получив его одобрение, улизнул на верхнюю палубу.

Бессмертный медленно отстранился. Заглянув в сверкающие изумрудами глаза Окары, положил руку ей на затылок и поцеловал бесконечно долгим, неистовым, сбивающим дыхание поцелуем. Его губы сводили сума, стирая слезы, рождая томление в груди. Не чувствуя под собой ног, чтобы не упасть, девушка вцепилась в тунику Доара. Она таяла под жарким напором поцелуев. Его язык проскользнул между ее приоткрытых губ и пробудил ее тело. Сгорая от желания, Окара теснее прижалась к харду и разочарованно застонала. Он отпустил губы помощницы, чтобы подхватить ее на руки.

Вопреки ее ожиданиям, в каюту он не пошел, а двинулся к лестнице. Лишь представ перед сокетами, собравшимися на верхней палубе, воркория пришла в себя.

Крепко прижимая ее, Доар под ободряющий свист прошел к гладко отполированным поручням и повернулся лицом к улыбающимся сокетам. Огненный шар только расцветил небосклон, а корабельная команда уже бодрствовала в полном составе. Девушки свистели громче мужчин и хлопали в ладоши. Средь толпы младшая Тоберон заметила нервно покусывающую губы Дарину. Она не сводила грустных глаз со стоящего рядом Рина.

Печаль ее была понятна – друг хмуро взирал на Доара. У Окары появилась мысль поспособствовать сближению друга с Дариной, тем более зла она на нее не держала, но тут шагнул вперед рослый светло-русый детина. Он приложил руку к сердцу и с самым серьезным выражением лица опустился перед Доаром на одно колено.

– Приношу свою клятву, – прозвучало торжественно в тишине.

Бессмертный кивнул, и началось. Сокеты один за другим выходили и произносили слова клятвы. Вяло вслушиваясь в голоса, Окара принялась рассматривать небольшую бухту, где они бросили якорь. Волны с шелестом размеренно набегали на берег. Деревья, росшие по бокам, утопали в белом цвету. Вдалеке слышались крики птиц, а в воздухе разлился аромат краснорвея.

Последний сокет произнес клятву, и Окара почувствовала на себе лукавый, пронизывающий взгляд Доара.

– Воркория Окара Тоберон, ты принимаешь присягу? – громко поинтересовался он, чем вызвал у девушки легкий шок.

Впрочем, она быстро оправилась, когда поняла, что слова сокетов были обращены к ней. С трогательным напряжением они взирали на нее. Они ждали и страшились ответа. Ее ответа.

– Самое время меня отпустить, – шепнула Окара на ухо бессмертному.

Она одарила корабельную команду ярчайшей улыбкой, давая понять: подождите немного, и «королева», «муза», «богиня» спустится к вам. Но один упертый хард не пожелал отпускать божество. Единоличник! Едва не заскрипев зубами, воркория повернула голову и не смогла устоять против широкой улыбки Доара.

Услышав звуки удаляющихся шагов, она повернулась к сокетам. Добродушно посмеиваясь, они уходили.