Сумерки

— Сломана нога и четыре ребра. Несколько трещин в черепе. Все твое тело — один сплошной синяк. Ты потеряла много крови, и тебе сделали несколько переливаний, к моему неудовольствию. Какое-то время ты пахла просто невообразимо.

— Эта перемена должна была тебя порадовать.

— Нет, мне же нравится твой запах.

— Как тебе это удалось? — спокойно спросила я. Он сразу понял, что я имела в виду.

— Сам не знаю.

Он не ответил на мой испытующий взгляд и нежно взял мою забинтованную руку в свои, стараясь не нарушить провода, тянувшиеся к одному из мониторов.

Я терпеливо ждала продолжения.

Не поднимая глаз, он вздохнул.

— Остановиться было… просто невозможно, — прошептал он. — Невозможно. Но я остановился. — Он наконец взглянул мне в лицо и слабо улыбнулся. — Я и вправду тебя люблю.

— Неужели мой вкус хуже, чем запах? — я улыбнулась в ответ, но оказалось, что это больно.

— Лучше. Лучше, чем можно было себе представить.

— Прости, — виновато сказала я.

Он возвел глаза к потолку.

— И это именно то, за что стоит извиняться, по-твоему?

— А за что стоит?

— За то, что чуть не отняла себя у меня навеки.

— Прости, — повторила я.

— Я знаю, почему ты это сделала, — примирительно сказал он. — Разумеется, это было совершенно по-дурацки. Надо было дождаться меня или хотя бы рассказать мне все.

— Ты не отпустил бы меня.

— Нет, — мрачно согласился он. — Ни за что.

Отвратительные воспоминания начали возвращаться. Меня передернуло, я поморщилась. Он вдруг встревожился.

— В чем дело, Белла?

— Где Джеймс?

— Как только я оторвал его от тебя, им занялись Эмметт и Джаспер.

В его голосе послышалась свирепая нотка сожаления.

— Я не видела там Эмметта и Джаспера, — недоуменно сказала я.

— Им пришлось выйти из комнаты… Там было очень много крови.

— Но ты остался.

— Да, я остался.

— И Элис, и Карлайл… — я была поражена.

— Им ты тоже дорога, ты же знаешь.

Вспышки болезненных образов, связанных с моей последней встречей с Элис, напомнили мне кое о чем.

— Элис видела запись? — с тревогой спросила я.

— Да.

Новая интонация окрасила его голос — чистая, беспримесная ненависть.

— Она почти не приходила в сознание и поэтому ничего не помнит.

— Я знаю. Теперь она понимает это. — Его голос был ровен, но лицо перекосила ярость.

Я попыталась коснуться его лица свободной рукой, но что-то меня не пускало. Я посмотрела туда и увидела, что к этой руке тянулась капельница.

— Бр-р-р, — поморщилась я.

— Что такое? — с тревогой спросил он. Отвлекся, конечно, но не вполне — взгляд был по-прежнему мрачен.

— Иглы, — объяснила я, стараясь не смотреть на свою руку. Я сосредоточилась на покоробленной плитке на потолке и постаралась дышать глубже, хотя это причиняло боль ребрам.

— Страшные иглы, — пробормотал он себе под нос, покачав головой. — Вампир-маньяк, желающий замучить ее до смерти — это ничто, она бегом бежит ему навстречу. Но капельница…

Я закатила глаза. Приятно было узнать, что хотя бы это движение не причиняет боли. Мне захотелось сменить тему.

— Почему ты здесь? — спросила я.

Он воззрился на меня — сперва с недоумением, затем с болью. Его брови сдвинулись на переносице.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет! — вскричала я, испугавшись самой мысли об этом. — Я имела в виду, как ты объяснил маме, почему ты здесь? Надо сверить легенду до того, как она здесь появится.

— А-а, — сказал он, и его лоб снова стал гладким, как мрамор. — Я приехал в Финикс, чтобы вложить в твою голову немного здравого смысла, иными словами, убедить вернуться в Форкс. — Взгляд его широко открытых глаз был настолько серьезен и искренен, что я сама почти поверила ему. — Ты согласилась повидаться со мной и приехала в отель, где я остановился с Карлайлом и Элис — разумеется, я прибыл под родительским присмотром, — вставил он с самым добродетельным видом, — Но, споткнувшись на лестнице по пути в мою комнату… остальное ты знаешь. Не нужно вдаваться в подробности, ты имеешь полное право на небольшие провалы в памяти.

Я немного подумала.

— В этой истории есть к чему придраться. Например, к отсутствию разбитых окон.

— А вот и нет, — возразил он. — Элис порезвилась не на шутку, фабрикуя доказательства. Место происшествия выглядит более чем убедительно — если хочешь, можешь как-нибудь навестить этот отель. Беспокоиться не о чем, — добавил он и коснулся моей щеки легчайшим из прикосновений. — Твоя единственная забота сейчас — выздоравливать.

Я была не настолько подавлена болью или действием лекарств, чтобы не отреагировать. Писк монитора сбился и заплясал в рваном ритме — теперь не только Эдвард, а вообще кто угодно мог наблюдать шалости моего сердца.

— Ой, кажется, я влипла, — смущенно пробормотала я себе под нос.

Он засмеялся, и в глазах загорелся исследовательский огонек.

— Ну-ка, интересно…

Он медленно наклонился. Едва его губы приблизились ко мне, монитор дико зачастил. Но стоило им коснуться меня (хотя это прикосновение было легче пуха), наступила полная тишина. Он тут же отодвинулся, и тревога на его лице сменилась облегчением только тогда, когда монитор возвестил о возвращении моего сердца к работе.